Соната единорогов - страница 28
Обернувшись, скорее досадливо, чем испуганно, она увидела Ко.
— Пора, — сказал сатир. Джой поморгала, не понимая, и Ко пояснил: — Если ты еще задержишься в этом мире, в твоем пройдет слишком долгое время. Лорд Синти приказал мне отвести тебя к Границе.
— А. Верно. Да, — Джой бессмысленно оглянулась вокруг, внезапно почувствовав себя такой же потерянной и неуверенной, как в первую свою ночь в Шейре. — Ладно. Только мне нужно со многими попрощаться. С ручейной яллой, с Фириз, Лайшей, Туриком, со всеми Древнейшими…
Ко покачал головой.
— Нет времени. Вспомни, как долго мы добирались сюда, — и увидев, что глаза ее расширились от еще не полившихся слез, мягко прибавил: — Дочурка, Древнейший проводят нас до самой Границы, точно так же как они присматривали за тобой и следили, когда ты в первый раз перешла ее. А что такое прощание, они не понимают. У нас тут никто не прощается, разве что мой народ, почти что.
Он взял ее руку в свою и улыбнулся беззаботной, кривоватой улыбкой тируджа.
— Так уж устроена Шейра, — сказал он. — Пойдем.
Путь показался ей куда более коротким, чем прежде, хотя ко времени, когда они спустились в узкую, тенистую долину и Джой впервые увидела Границу, уже садилось солнце. В гаснущем свете Граница выглядела яркой, неуловимой воздушной зыбью, подобьем обманного зеркала, обращающего все, что лежит за ним, в крадущиеся тени и отглаженные ветром снега. Джой сказала:
— Она не там, где была. А что если меня занесет в Нью-Йорк или еще куда?
Ко ободряюще похлопал ее по плечу.
— Ничего такого не будет.
— Ты-то откуда знаешь? Ты же ни разу ее не пересекал, откуда тебе знать, куда я выйду?
Джой ощутила вдруг ближайшее подобие самой что ни на есть паники.
Ко остался невозмутимым.
— Граница есть Граница. Где вошла, там и выйдешь, дочурка. Так сказал Лорд Синти.
— А-а, — откликнулась Джой. — Ну если сам Синти сказал…
Она намеренно подчеркнула имя черного единорога, но, увидев, как по косматому лицу Ко пронеслось выражение боли, быстро им сокрытое, неловко обняла старика.
— Прости, прости, — забормотала она. — Просто я чувствую себя так… не знаю, плохо, а я этого терпеть не могу.
Космы сатира пахли давней немытостью, пахли непристойно, очаровательно.
— Ну и возвращайся, — сказал он. — Граница никуда не денется, Шейра тоже. Возвращайся, когда захочешь.
— Так она же смещается, — Джой шмыгнула носом. — Синти говорил, Шейра все время движется. Может, я ее вообще никогда не найду.
Ко, на миг попридержав Джой, торжественно подмигнул ей.
— Я так думаю, дочурка, — заметь, я сказал «думаю», — что тебя Шейра малость подождет. Стало быть, скоро свидимся.
И он указал на дремотную полную луну, только что всплывшую над деревьями.
— А вот она ждать не станет. Так что топай.
Он еще раз обнял Джой, потом развернул, взял за плечи и легонько подтолкнул к мглистому свечению, отделяющему мир единорогов, сатиров и шестидюймовых драконов от того, к которому принадлежала она. Джой протерла глаза, хотела оглянуться, но не оглянулась, услышала последний, дерзкий, надрывающий душу взлет любимой музыки, примолкшей, когда они с Ко направлялись к Границе, и зашагала вниз по склону в кроссовках, теперь казавшихся ей железными кандалами, устало, но без колебаний побрела прямо в трепещущее сверкание…
…и чуть не врезалась в почтовый ящик на углу Аломар и Валенсия, в двух кварталах от своего дома. Ошеломленная, утратившая представление о направлении, она вцепилась в ящик, тупо озираясь вокруг. Ночь была темна, так же, как когда она бежала по улице за музыкой, и тот же полумесяц — не луна Шейры — низко висел на востоке. Джой несколько раз потрясла головой, трудно сглотнула, подождала — может стошнит, — и спрятала лицо за почтовым ящиком, на случай, если какой-нибудь прохожий видел, как она вылезла прямо из воздуха. И наконец, вздохнула поглубже, выпрямилась, покачиваясь, и направилась к дому.
Никто в доме не проснулся, пока она на цыпочках поднималась к себе по лестнице. Джой, не сняв майки с надписью «Северная выставка», повалилась на кровать и ей тут же стали сниться крохотные дракончики и ромбовидные глаза ручейной