Соната моря - страница 4

Бабушка «Мак» ненавидела лютой ненавистью и всякий раз пилила внучку, стоило той направить стопы в сторону богомерзкого заведения. «Как можно не то что есть, в руки-то брать такую еду! Лерик, почитай, что умные люди пишут!», — «Бабушка! — закатывала глаза Лоренца, — туда не толькое есть ходят! Там, вообще-то, сортир бесплатный» — «И за этим туда не надо!» — звучал совсем уж странный ответ.

Когда Лоренца — тогда еще Лариса, Ларчик, Котенок, — была совсем крошечной, они жили все вместе. В смутных воспоминаниях бабушка оказывалась мифологическим существом, всесильным божеством, властным карать и миловать. Она решала все: какой будет суп, что смотреть по телевизору, как одеть Ларочку на прогулку. Когда мама пыталась делать по своему, начинался скандал — долгий и противный. То и дело поминался отец ребенка, которого никто из родни не знал и не видел, в конце концов мама сдавалась и дня два приходила в себя.

Потом умер давно разведшийся с бабушкой дед и оставил дочери квартиру в пятиэтажке на Железноводской. «Сдавать! — скомандовала бабушка, — или съезжаемся!». Но мама неожиданно взбунтовалась и решила жить отдельно. Ларе об этом рассказали намного позже, а тогда она только и поняла, что живут они теперь вдвоем с мамой, спать она будет в своей комнате, а не за шкафом, и что бабушка осталась там, в старом доме с башенкой возле Смоленского кладбища.

Божество смирилось не сразу. Первые недели она обрывала телефон, то и дело заявлялась без приглашения, пыталась забирать Ларису из садика — воспитатели были предупреждены и ребенка не отдавали. Длилась эта мелодрама с полгода, наконец бабушка утихла, появляться стала реже, и постепенно снова вросла в их жизнь. А когда Лариса пошла в школу, где продленку обещали, но не сделали, обходиться без бабушки стало совсем нелегко. Та охотно предложила помощь, и незаметно сумела снова встать во главе семьи. Железная рука оделась в бархатную перчатку, но правила бабушка уверенно, ни капли не сомневаясь в том, что ей и только ей принадлежат жизни дочери и внучки.

Дома Лоренца достала монету и внимательно изучила узоры. Ошибки не было — на старухиной броши свились в клубок точно такие же змеи.

Внизу мама пекла пирожки к чаю и напевала. После переезда она стала совсем другой: моложе и еще красивее. Не шла — летела. Снова стала петь — просто так, а не когда в компании уговорят и почти насильно втиснут в руки гитару. Лоренца подумала, что если пойти к ней сейчас, в лучшем случае мама просто отмахнется: ну, глупости! В худшем — забьет тревогу, опять потащит по врачам. Теперь уже невропатологом не отделаешься.

И отчим… Она понятия не имела, что мама ему рассказывает. Если попросить, промолчит, наверное, но кто знает…

— Ты с ума сошла! — сказала тогда бабушка.

Она с тоской поглядела на дочь. Та лишь безмятежно улыбнулась:

— Знаешь, возможно!

Бабушка бросила выразительный взгляд на Лоренцу. Послушной девочке полагалось уйти к себе и закрыть дверь, дабы не слушать разговор взрослых. Но Лоренце давно надоело быть послушной.

— Тебе сорок лет! — припечатывала бабушка, прибавляя четыре года, — у тебя дочь. Ты думаешь, что творишь? Девочке нужна нормальная семья…

— И она у нее будет.

Бабушка говорила долго. Она умела выискивать самые больные места и бить по ним с безукоризненной точностью. Когда Лоренца была маленькой, ей приснилось, что вокруг мамы порхают красивые разноцветные мотыльки. Сон был красивый и яркий, но потом пришла бабушка и принялась насаживать мотыльков на булавки. «Вот видишь, — приговаривала она, — так будет порядок!». В ту ночь Лариса проснулась в слезах, мама долго ее утешала. Что сон был плохой дочка сказала сразу, а про бабушку рассказать постыдилась.

Сейчас радужные мотыльки вольно кружились по комнате и легко ускользали от бабушкиных рук.

— Елена! — простонала бабушка, — опомнись! Лерик девочка большая, взрослеет… Ты ее к взрослому мужчине в дом тащишь, да сын еще там…

Мама поняла не сразу, да и до Лоренцы не сразу дошло. Бабочки выцвели и устало опустились на ковер.

— Убирайся вон, — тихо сказала мама.

Она встала, подошла к бабушке вплотную. На секунду Лоренца испугалась, что бабушка сейчас ударит маму по лицу. Но та сдержалась, хотя ее рука готова была уже взлететь, чтоб отвесить пощечину.