Соната моря - страница 7

Лоренца снова вытащила альбом. Пока стояла жара, делала наброски прямо на пляже, жарясь на солнышке. Потом прошли дожди, похолодало. Она влезла в джинсы и кеды и стала совершать пешие прогулки в поисках натуры. Ей понравилась высокая ель, не то чтоб очень стройная, напротив, морские ветры ее согнули и потрепали. Но очень уж она была выразительна. Лоренца решила, что подарит законченную работу маме и подпишет: «Ёлка».

Отчим иногда уезжал на несколько дней в город. Оставались втроем и жили каждый сам по себе.

Так проходили дни — один неотличим от другого, вчера, сегодня и завтра — близнецы-тройняшки.

И когда в маленьком магазинчике, где она обычно покупала бутылку кока-колы, или мороженое, повеяло «Красной Москвой», Лоренца, хотя и замерла на месте, поймала себя на том, что почти обрадовалось. Это уже походило на какое-то приключение.

— Это хорошо, что ты больше не убегаешь, — говорила старуха, когда они брели по обочине к автобусной остановке. Лоренца несла пластиковый пакет, набитый макаронами, пачками смеси для каш быстрого приготовления, рыбными консервами и дешевыми конфетами. Бабка отоварилась от души, то и дело приходилось перекладывать пакет из руки в руку. Сумка с рисовальными принадлежностями все время соскальзывала с плеча. Никогда еще дорога до автобусной остановки не казалась такой длинной.

— Я в «Максиму» только по субботам езжу, — рассказывала копия бабушки, — сын меня на машине возит. У меня хорошие сыновья. А дочка — нет, бросила она меня. Замуж вышла, видишь ли. Не пара он ей. Чужие мы…

Бабушка, услышав про выбор дочери, сказала то же самое: «Чужие!». И бесполезно было говорить, что до своего переезда в Ленинград — тогда еще, — в юные предстуденческие годы она жила где-то в этих краях. До сих пор в минуты волнения бабушка спрашивала вместо: «у вас есть?» «вы имеете?», иногда у нее прорезался легкий акцент, а ее девичья фамилия помогла Лоренце с мамой быстро получить нужные документы.

— Откуда вы меня знаете, — спросила Лоренца, — мы незнакомы. Бабушка говорила, что родни у нас тут не осталось…

Она осеклась, подумав, что поминать бабушку было не надо. И вообще лучше язык придержать: старуха и так знает слишком много.

А та мелко затряслась от смеха:

— Так и сказала? Ну, Регина гордая была. И сейчас такая?

Имя бабушки она произнесла как-то странно, акцент у нее был все же сильный.

— С тобой, верно, не знакомы. Я и Елку не видела ни разу. Регина давно уехала. В том году… В космос, кажется, полетели. Гагарин. Вот она уехала, не появлялась больше. Тебя как зовут-то?

— Лариса, — нехотя выговорила Лоренца. Бабка закивала.

— Хорошее имя, хорошее. А меня зови Жиежулой. Бабка Жиежула — все меня тут знают. Вот, пришли. Давай ждать.

Автобус не показывался. Уйти было как-то неловко, надо ее хоть в автобус посадить. Старуха продолжала бормотать — то внятно, то начинала молоть какую-то ерунду. Похоже, она все же была старше бабушки и заговаривалась. А может просто с головой плохо.

— Нет автобуса, — жаловалась Жиежула, — сын меня по субботам возит… Ну, я тебе уже рассказывала. Хорошие у меня сыновья. Как они гнались за ней — не догнали. Вышла, вышла замуж за змея этого. А ты послушай: я ж вместо нее, — Жиежула опять затряслась от смеха, — я ж ему гусыню подсунуть хотела! Ты представляешь! Вот было бы смеху. Но хитер, мерзавец. Увез мою девочку. Ты видела город на дне моря? — вдруг спросила она, резко и требовательно.

— Какой город? — Лоренца совсем уверилась, что бабка свихнулась.

— Город в море, а море тихое… Тогда его и увидеть можно, и колокола услышать. Говорят, он не тут затонул — ну, неправда. Здесь он. Женщина одна его из колодца ведром чуть не вытащила, город этот. Но так его не возьмешь, крепко он засел. Выкупить можно — серебром и кровью. Ну да не о том говорим… Увез он девочку мою. Твоя мама как, замужем счастлива?

— Это их дело! — огрызнулась Лоренца.

— Да не буду, не буду говорить… Ты же поняла, что мы не чужие. Хочется знать мне. Но нет — в дом к вам не пойду. Не бойся. И не убегай от меня больше!

— А я от вас и не убегала! Это вы исчезли, слова не сказав.