Сонеты, песни, гимны о любви и красоте - страница 10
Одну свободу сменят две ответно,[181]
Ведь рабство не всегда цепям под стать.
Благой любви оковы — благодать,
В них зло и принужденье не таится:
Не будет в клетке плен свой ощущать,
Поя рулады ласковая птица.
Ни ссоры, и ни гордости десница
Союз двух верных душ не разорвёт,
Но правда и взаимность будут литься
На раны нам бальзамом круглый год.
И в медной башне[182] ждёт восторг блаженный,
Где вера возведёт чертог священный.[183]
66
К тем благам, что пролили Небеса
Тебе благословенной щедрой дланью,
Добавилась бесчестия роса:
Любовь ты даришь скромному по званью.
Зачем же ты, чьи дивны дарованья,
Кто ни меж смертных пары не нашла,
Ни средь Небес, где высшие созданья,
Столь низкую ступеньку заняла?
Но ждёт тебя преславнее хвала,
Чем если бы ты ровней принцу стала,
Ведь выявит моя густая мгла
Сильней твой свет, рождённый изначала.[184]
А восприняв мой отражённый луч,
И свет твой станет более могуч.
67[185]
Как после утомительной погони,
Когда за дичью, ускользнувшей вдруг,
Следит охотник на тенистом склоне,
И тяжко дышат гончие вокруг.
Так после тщетных гона и потуг,
Когда мне отдых — лучшая награда,
Вернулась лань на тот же самый луг,
Испить воды в ручье ближайшем рада.
Столь кроткого не чувствовал я взгляда,
Она ждала бесстрашно среди трав:
Я дрожь её рукой унял с усладой,
К себе, с её согласья, привязав.
Мне странно видеть, лань, что так пуглива,
Безвольно покорилась всем на диво.
68
Ты, над грехом и смертью торжествуя,[188]
Пройдя сквозь ад,[189] вернулся в мир людской,
И плен пленил, спасенье нам даруя.[190]
Сей день мы начинаем с «Аллилуйя»,
Так дай нам, за кого Ты был распят,
Заветной кровью смыть наш грех,[191] ликуя,
И счастьем наслаждаться без преград.
Твоя любовь для нас ценнейший клад,
Тебя мы любим также, вновь и снова,
А коль Ты заплатил за всех стократ,[192]
Друг друга мы всегда любить готовы.
И нам любить, родная, явлен срок:
Любовь — заветный Господа урок.[193]
69[194]
Античный воин действовал с умом,
Когда он свой Трофей воздвиг умело,[195]
Расхваливая в надписи на нём
Свою победу и свой подвиг смелый.
Как мне создать трофей непотускнелый,
Чтоб на него для памяти занесть:
Я покорил любимую всецело,
Награда мне — любовь, невинность, честь.
Уже мой стих обет бессмертью есть,
Он для любимой — памятник нетленный,[196]
А для потомков он — благая весть,
Чтоб каждый восхитился, удивленный.
Я дивную добычу захватил,
Вложив и долгий труд, и много сил.
70
О, ты, Весна, герольд царя любви![197]
В твоём гербе — роскошные розетки[198]
Из всех цветов, скорей их нам яви,
Раскрашенные в чудные расцветки.
Потом лети туда, где на кушетке
Любимая в чертоге зимнем спит;
Скажи ей, дни блаженства крайне редки,
Пусть ловит их за прядь и не глупит.[199]
В порядок приведёт свой сонный вид,
Дабы идти с Эрота дивной свитой,
А кто её в любви не укрепит,
Наказан будет, всеми позабытый.
Пусть милая спешит, пока юна,
Ведь дней прошедших не вернёт она.
71
Как рад я твою вышивку узреть,
Где ты — Пчела, а я — Паук опасный,
Что затаясь, плетёт в засаде сеть[200]
И ждёт свою добычу ежечасно.
И правда, ты — в ловушке сей прекрасной,
Ты поймана в любовные силки:
Твой милый враг сковал тебя всевластно,
Не улетишь, ведь узы те крепки.
И как в свой труд вплела ты лепестки
Лесных цветов и розы ароматной,
Так и свою темницу облеки
Восторгом дивной неги многократной.
Пусть все забудут о вражде былой
Меж Пауком и кроткою Пчелой.
72[201]
Когда мой дух, расправив дерзко крылья,
Взлетает в мыслях к чистым Небесам,[202]
То бренность тянет вниз его усилья,
Назад к земным надеждам и мечтам.
Где высшей Красоты он видит храм —
Небесного сиянья воплощенье;[203]
Влеком приманкой сладостною там,
Он забывает горнее паренье.
И слабое моё воображенье,
Испив блаженств и радостей до дна,
Не к небесам другим являет рвенье,
Но жаждет милой угодить сполна.[204]
Влюблённым благодати нет иной —
Блаженство Неба в жизни их земной.
73[205]
Моё же сердце мною пленено.
Хоть никому оно не подчинится,
Твоих волос златистое руно
Зовёт его разбить свою темницу.
Как на руке у нас находит птица
Зерно, и подлетает без забот,
Так сердце, что от глаз твоих кормиться