SOS, или Люся спешит на помощь - страница 36

— Так, пристроить кошку пока не получилось, — вполголоса сообщила Светка мне. — Но ты не расстраивайся, это был только пробный шар, у нас ее еще с руками оторвут. Интересно, что там у Севы за собака? — резко поменяв тему, задумчиво терла подбородок моя пытливая подруга. — Только и разговоров в классе, что о ней. Все Лета, Лета…

Хотя Севу Загорского лично я считала задавакой и позером, нельзя было не признать, что в его байронической личности было много интригующего. Меня, например, очень интересовало, какую книгу Сева сейчас так поглощенно читает. Я постаралась незаметно рассмотреть корешок. Но книга как назло была в обложке.

Прозвенел звонок и начался на редкость скучный урок истории… Поблескивая глазами и возбужденно потирая руки, историк вещал о «Соляном бунте». Как власти, желая пополнить казну, чего-то там круто нахимичили с налогами. Как царя, вернувшегося в Москву, встретила толпа возмущенного народа, жаловавшегося на поборы обнаглевших бояр. А толпу взяла и дубинками разогнала царская стража. Это вызвало взрыв негодования, и на сторону взбунтовавшегося народа перешла значительная часть стрельцов. Начались беспорядки, в результате которых много чего пожгли, покрушили и пограбили. А хитрое правительство — бац — и выдало стрельцам двойное жалованье, чем раскололо ряды своих противников и получило возможность провести широкие репрессии по отношению к вожакам и активистам восстания, многие из которых вскорости были казнены.

Чему так радовался историк, сообщая нам все это, было совершенно непонятно. Ничего нового в его рассказе я не увидела. Не знаю, почему, но последнее время история все больше напоминает мне стишок «У попа была собака». Или, может быть, это как раз и есть то самое развитие по спирали, о котором пишут в умных книжках?

На перемене к нам подошел Тенгиз.

— В общем, я поговорю с отцом насчет кошки, — солидно пообещал он. — Нет, в папе-то я уверен, они с Царицей всегда дружили… Главное, чтобы Царица эта с Роником поладила…

Тенгиз за одну лямку забросил рюкзак за спину и уже развернулся, собираясь уйти.

— Стой, а собакин-то твой как, чего ты не рассказываешь? — остановила его, поймав за рукав, Светка.

— Роник? — с той же, что и вчера, странной улыбкой переспросил Тенго. Попытался было сделать эффектную паузу, но не выдержал и взахлеб принялся рассказывать.

Какой Роник умный и чуткий, как он точно улавливает настроение и как понимает каждое слово, даже когда говорят по-грузински. Какой цирк он устроил, когда Тенгиз в первый день вернулся из школы. Как радовался ему, будто и ужасно ждал его, и, одновременно, не верил, что Тенгиз в самом деле придет. Как ни на шаг не отходил от Тенгиза на прогулке, боясь, видимо, что Тенгиз потеряется. Как бесстрашно бросился на здоровенную овчарку, втрое больше себя, когда ему показалось, что Тенгизу грозит опасность. Как каждую минуту в Ронькиных добрых глазах с задорными золотистыми искорками Тенгиз отчетливо читает, как счастлив Роник видеть его. Именно его, Тенго Каландадзе…

— Хорошо, а крыс-то он ловит? — нетерпеливо прервала Тенгизову лирику практичная Светка.

— Ловит, ловит, — засмеялся Тенгиз. — Вы врали, а он ведь, разбойник, и правда ловит. Но это, в общем-то, даже и неважно…

— Да? — удивилась Светка. — А что же тогда важно?

— Важно то, что у меня теперь есть собака, — выпалил Тенгиз. — Роник, он… он настоящий друг…

Я понимала Тенгиза. И прекрасно понимала Светку, время от времени забывавшую, что она прожженный циник и с придыханием повторявшую через фразу: «мой Елизар». У меня ведь тоже была «моя Люся», и я знала, как это здорово, когда у тебя есть собака.

— Ну вот, хорошие руки для твоей кошки мы на крайний случай нашли, — толкала меня в бок жутко довольная собой Светка. — Тенгиз ведь не трепло какое-нибудь. Раз сказал, значит можно верить. Но мы крайнего случая дожидаться не будем, верно? Эх, и что бы ты без меня делала?! После уроков ничего не планируй, я собираюсь познакомить тебя с настоящей дрессировщицей.

Нужно ли говорить, что встреча с дрессировщицей, чудесным оазисом замаячившая на моем горизонте, поглотила меня с головой на весь остаток учебного процесса. Точнее, этот самый учебный процесс как-то незаметно отступил на второй план, а потом и вовсе сошел на нет, не выдержав безнадежной конкуренции с цирковой ареной, слепящими лучами прожекторов и грозным рыком львов и леопардов.