Сотня золотых ос - страница 18
Манжету она уже не гладила — судорожно терла, умоляя помочь. И манжета — клювик иглы, быстрый укол и растекающийся по руке жар — помогла ей.
Ей было сложно признаться, но она любила свое неуютное социальное жилье. Все его шесть квадратов, черные стены, застеленную черным покрывалом тахту. Желтые светильники, белый стеллаж с мелочами с барахолки. Марш даже купила контрабандные ароматизаторы из Среднего Эддаберга. Это был единственный глупый, неоправданный риск — на нее могли пожаловаться в любой момент, стоило кому-то сунуть любопытный нос в ее комнату и унюхать незнакомую композицию, но Марш не смогла себе отказать. В комнате пахло горящим деревом и нагретым камнем. Смесь называлась «камин», а Марш знала, что такое камин и зачем он был нужен. И как пахнет горящее дерево тоже знала. Купила бы в легальном магазине, но для жителей Младшего Эддаберга все ароматизаторы производили из дешевого сырья, с навязчивой мыльной нотой.
Она позволила себе прополоскать легкие темнотой комнаты, вымыв из себя все, что вдыхала за день, а потом наконец стянула пальто и начала медленно растирать лицо кончиками пальцев. Иначе она не могла расслабиться. Губы оставались плотно сжатыми, под кожей словно натянули проволоку. Между бровей залегла морщина, а в глазу подрагивал зарождающийся тик. Самое мерзкое что в пустой глазнице под повязкой тик тоже ощущался.
— Я устала, — равнодушно сообщила она темноте.
Раздался сочувственный вздох распылителя. Проволочки медленно таяли под пальцами.
— Они пишут на стенах «теперь у нас есть голос» и ничего не говорят, пока я не скажу, что говорить, — нервно хихикнула она. — Представляешь? А тебе бы не понравилось.
Она встала и постучала пальцем по стене, командуя зажечь свет. Подняла с пола пальто, отодвинула панель у входа и не глядя повесила на крючок.
— Я им сказала написать «слава сенатору Кьеру», — продолжила отчитываться пустой комнате Марш. — А Иви спрашивает «кто это», как тебе? А Даффи как шикнет на нее — «дура, это тот, из порнухи, с двумя херами!»
Несколько секунд она молчала, словно предлагая кому-то вместе с ней посмеяться над Даффи, а потом подошла к стеллажу и уперлась лбом в одну из полок.
В стеллаже стояли несколько книг — старых, с порыжевшими рыхлыми страницами. Марш не знала языка, на котором они были написаны, и никогда не просила Аби переводить. Не хотела узнать, что там написана какая-нибудь чушь. И не хотела, чтобы личный помощник касался дорогих ей вещей. Она просто любила переворачивать страницы. Они почти не шуршали, буквы стирались, и иногда Марш специально размазывала их кончиком пальца. Наверное, это было нехорошо, но ее успокаивало растирание краски по шершавой бумаге. Словно она давила жучка, поселившегося под листом.
Но сейчас касаться книг не хотелось — ей было тоскливо, а от тоски книги никогда не помогали. Наверное, это все из-за Бесси. Марш уже столько раз пожалела, что вообще с ней связалась. План ей нравился, все было хорошо, только вот Бесси ее раздражала. Марш завидовала, мучительно и горько. Эта на башку ущербная дурочка жила в мире с Аби, с окружающим убожеством и наверняка считала всех своих демонов плюшевыми игрушками.
Марш взяла с полки — между книгой в тканой красной обложке и фарфоровым черепашьим панцирем — ветхий черный веер. Села на пол и осторожно расправила тонкие реечки, соединенные полуистлевшей кружевной перепонкой.
Дурацкая штука. Завораживающе дурацкая.
Марш улыбнулась — невидимые проволочки под кожей снова натянулись — и взмахнула веером, позволяя ему поймать воздух в переплетение крошечных черных петель. И воздух вдруг стал осязаемым, тугим. Погладил лицо, смешав запах ароматизатора с едва заметными нотами пыли и старой ткани.
Марш бережно закрыла веер и вернула на полку. Она не знала, кто носил его раньше. Чьи прикосновения впитались в темное дерево, и ускользающий след чьих духов она ощутила в первый раз, когда только раскрыла веер в палатке у соседнего квартала. Помнила, что торговала старуха с темным лицом и старомодными зубными протезами, крупными и белоснежными. Помнила, что рядом с веером лежали какая-то рваная штука с крючками и проволочками, обтянутыми залапанным синтетическим шелком и грязная скатерть. Но веер позвал ее, словно хозяйка дотянулась из прошлого, разлив горькие ноты в холодном воздухе.