Soulmates Never Die - страница 39

— Да. Сегодня она даже первой написала, — парни оживленно перешептываются, строя догадки, но Джун печально заканчивает. — «Не смей мне сегодня писать. И звонить. Я занята».

Парни сочувственно мугыкают что-то, подбадривающе стукают кулаками по плечу, и лишь Юнги философски замечает:

— Ты бы, может, и правда от нее отвалил?

— Хён! — намджуновому возмущению нет предела, но старший лишь улыбается и бросает лениво:

— Да успокойся ты. Она сегодня поехала по делам клуба, так что правда девочка занята. А ты истерики разводишь вместо того, чтобы самому работать и её поддержать.

Намджун обиженно сопит. Вдвойне неприятно, потому что хён, как обычно, прав.

***

Когда они наконец снова встречаются, на улице конкретные морозы, а Донхи всё еще в кожанке. Намджуну аж пальцы чешутся огреть дуру суицидную подзатыльником, а после затащить к себе домой, но девушка кашляет привычно бронхитно и низким, посаженным от хронической болезни и сигарет голосом просто говорит:

— Пошли к тебе. Я пожрать сделаю.

С ней это всё не вяжется, ну блин, мелькает в Намджуновом мозгу мысль, и он не спешит её прогонять.

Зиппо — это да, уже понятно, и даже не бесит, потому что девочка, эта сладкая, взъерошенная, вечно настороженная и переполненная циничного сарказма (куда только в тощем тельце помещается?) носит чёртову зажигалку как символ предыдущей жизни и того, что всегда следует полагаться только на себя. Это Ким даже оценить сумел… Хотя больше всего хотелось вырвать пафосную хрень из рук, швырнуть об асфальт и растолочь ботинком, да.

Речь эта грубая и манеры отсутствующие будто специально, неестественно звучащие из упрямо поджатых губ маты — будто она лет до двадцати их вообще не произносила.

Резкие и рубленные движения, взгляды озлобленные из-под отросших волос.

Слишком неправильно всё. Вот то фото, где ситцевое платьице и кудряшки, элегантная поза и сладкая счастливая улыбка — оно её.

Обкорнанные волосы, руки в карманах, одежда не по размеру и погоде, хмурая мина и презрение к миру — не вяжется. Всё равно ведь куски былой Донхи проскальзывают иногда, портя удачную картину паскудноватой стервы.

Вот только дело в том, что по уши Намджун в ней. В той, которая язвительная сука с болезненным прошлым. Не в том, которая платьице с рюшами.

— Слушай, — осторожно начинает беседу, пока Донхи занята закипающим супом. — Может, если не пальто, то хоть кожанку?

— Что из фразы «Пшел нахрен» тебе было непонятно в предыдущий раз? — девушка в этот раз даже не оборачивается, чтобы смерить презрительным взглядом. Надоело, видать. — Режь овощи молча. И на одинаковые кубики!

— Это трудно! — возмущается Намджун. — Почему ты не режешь?

Хотя знает ответ. Донхи вообще ножи не любит… Интересно, с тех пор, как изрезала себе все ребра длинными царапинами?

— Потому что у тебя они лучше, у меня всё хаотично, — огрызается, и оба знают, что это вранье. Сон режет хлеб на бутерброды так ровно даже самым тупым ножом, как у Намджуна никогда самым острым не получится.

— Ну ладно, не хочешь кожанку, так давай пуховик? — в этот раз ему прилетает черпаком по макушке. Только что вытащенным из кастрюли, между прочим. — Эй, да я только утром голову помыл!

— Так не пори мне тут всякую херь, — она всё же закатывает глаза и упирает руки в боки. — Чего вообще прицепился?

— Боюсь, что ты не доживешь до двадцати пяти при таких своих привычках, — честно отвечает Намджун, на что Донхи недоуменно чешет затылок. — Да что там, что ты вообще эту зиму переживешь.

Она смотрит ему в глаза и убийственно откровенничает:

— Кто вообще сказал, что я собираюсь?

Намджуну просто отнимает речь, и он не находит, что ответить.

Вечер у них так и не складывается нормально.

***

— У меня к тебе серьезный разговор.

Когда Донхи слышит эти слова, она уже просто горько вздыхает и даже не закатывает глаза.

— Ты меня так замахал, — признается устало, почти что с умоляющими нотками, — ну отцепись от меня, пожалуйста.

Намджун от этого почти что светится. Чувства чувствами, но выводить малышечку из себя — это ж святое!

Они сейчас типа Рождество празднуют. Синди, притащенная в честь праздника, одета в пресимпатичнейший свитер с оленем, за который Намджун вывалил больше, чем за такой же на себя. Донхи ограничилась терпением медвежьих обнимашек Намджуна, разок хлопнула его по спине и вручила пакет с соджу. И то хорошо.