Совершеннолетние дети - страница 8
«Боже, боже, дай мне силы уйти отсюда… сделай так, Иисусе!..»
Дарка делает шаг и… не падает. Тогда она поворачивается спиной ко всей компании и скорее, скорее, со всей скоростью, на какую способны ее онемевшие ноги, бежит от этого страшного места, от этих людей. Теперь слезы пробивают себе дорогу и, уже не сдерживаемые, теплыми каплями, опережая одна другую, стекают по щекам.
Возле ворот ей слышится, что кто-то нагоняет ее. Мелькает мысль: не дай бог, чтоб это был Костик или даже Софийка… потому что Дарка не ручается за себя и за свое хорошее воспитание. Этот кто-то уже совсем рядом с ней… Еще немного — и он сможет дотянуться до нее рукой. Она поворачивается к врагу лицом и… останавливается как вкопанная: Данко… Сам Данко…
— Костик — свинья… Не обращайте на него внимания… Он всегда такой…
Этот голос снимает боль и… отбирает все силы.
— Паскудная свинья, — повторяет Данко. И потом: — Посмотрите на меня…
Но она не может сделать это, даже если бы захотела, потому что глаза у нее теперь красные, как у старого Йойны.
— Посмотрите на меня, — просит он, — посмотрите на меня, я хочу видеть, что вам уже не обидно…
Тогда ей приходится показать ему свои красные, счастливые глаза. И только теперь он по-настоящему возмущается:
— А с этим Костиком я поговорю… Я ему покажу, как…
Она пугается, как бы из этого не вышло беды, и потому просит:
— Нет-нет, не говорите ему ничего… Я вас прошу, я вас очень прошу…
Он еще колеблется, долго колеблется, а потом говорит:
— Хорошо, ничего ему не скажу. Только потому, что вы просите… только потому…
Около ворот она теряется: подать ли ему руку первой, или он это сделает сам, или вообще не надо этого? Но и теперь он выручает ее. Смело и свободно, будто они всегда так прощаются, подает ей руку (такую же гибкую, как у Ляли):
— До свиданья…
— До свиданья…
Но едва Дарка сделала несколько шагов, как ее остановил вопрос Данка:
— Вы выходите к вечернему поезду?
— Иногда выхожу.
— Потому что я каждый вечер на перроне… выхожу к вечернему.
Он еще раз встряхивает перед нею своими светлыми кудрями, и они расходятся в разные стороны.
Каждый новый день приносил какую-нибудь новость в кошелке.
Однажды в полдень (прошло ровно три недели, как она была здесь первый раз) прилетела Ляля. Минуло чересчур много времени, обида слишком завладела сердцем, чтобы радоваться этому посещению.
Та влетела в дом, как шмель, прогудела по всем комнатам и завертелась вокруг Дарки.
«Она еще ужалит меня», — пришла в голову смешная мысль.
— Я за вами, Дарка… Скорее, скорее одевайтесь… идем на репетицию… Ну… живо! Вы знаете, мы еще ни разу не собирались в полном составе… Ну, не стойте же, а то там ждут…
— Ждут? — протяжно переспросила Дарка и рассмеялась так, как умеют смеяться только взрослые. — Ждут? Почему именно сегодня меня ждут?..
Теперь уже она смеялась тому, как хорошо ей удался искусственный смех. И смеялась так долго, что у Ляли даже вытянулись губы и брови.
— Вы обижены? — спросила Ляля.
И Дарка тут же за самый тон вопроса простила ей все. Так же спросила бы она, верно, и Софийку, и Пражского, и даже этого черта Костика.
— Я не обиделась, — ответила совсем тихо, — но… на репетицию не пойду.
Ляля сделала удивленные, даже чересчур невинные глаза.
— Это какое-то недоразумение… Данко сказал мне, что вы согласитесь… Ну, словом, чтобы я только зашла за вами и вы наверняка пойдете… Вы так говорили ему?
«Если не соглашусь пойти, то предам и его, и себя», — мелькнула мысль.
Теперь они стояли друг против друга без вспомогательных улыбок и фальшивой невинности во взоре. Первой пошла на перемирие Ляля.
— Пошли, Даруня… — Она неожиданно обняла Дарку и крепко прижала ее. голову к своей пахнущей духами груди.
Можно обижаться на Лялю Данилюк, но никогда — на сестру Данка.
— Вот вам и Дарка. Начинаем репетицию. — Ляля широко распахнула дверь и всем одновременно закрыла рты. Только Уляныч добавил:
— Милости просим!
У Уляныча такие глаза, что к слепой бы в них не заблудился, поэтому Дарка улыбнулась в ответ на его приветствие. Тогда он протиснулся между скамейками и подошел к Дарке.
— Наконец и вы соизволили прийти… Теперь играем на всех парах. Только наши барышни больно уж обидчивы… Предупреждаю: чтобы ни гу-гу, даже если я десять раз заставлю переигрывать. Согласны?