Советские ученые. Очерки и воспоминания - страница 72

Итак, работа по подготовке ракеты–носителя и космического корабля шла своим ходом. Настал наконец день, когда корабль был практически готов.

И тут у нас–отвечавших за методическую сторону дела–возникла естественная мысль: не годится, чтобы космонавт сел в свой корабль–не в тренажер, пусть полностью воспроизводящий весь интерьер, а в подлинный, настоящий корабль, тот самый, в котором ему предстоит лететь в космос, — не годится, чтобы он сел в него впервые перед самым стартом. Известно, как долго и тщательно обживает летчик кабину нового (нового вообще или нового для данного летчика — это безразлично) самолета. Весь опыт авиации свидетельствует, что ощущение, определяемое словами «как дома», — единственное, которое обеспечивает летчику в кабине самолета нормальную работоспособность и внутреннюю уверенность в том, что все в этой кабине «на своем месте». Стало ясно, что космонавтам тоже необходимо свою кабину обжить. Ясно?.. Неожиданно оказалось, что эта нехитрая мысль была ясна далеко не всем. Раздались голоса.

— Вот новости! Кому это нужно? Заденут гам еще чего–нибудь, поломают…

Правда, как раз те, кто в первую очередь отвечал за сохранность каждого тумблера в корабле и, казалось бы, должен был встретить возникшую новую идею наиболее неприязненно, как, например, ведущий конструктор «Востока», как раз они эту идею восприняли с одобрением. Сразу уловили, что если уж суждено чему–то оказаться «не на месте», то пусть лучше это выяснится при пробной примерке, а не при посадке космонавта в корабль на стартовой площадке. Но, несмотря на это, споры продолжались.

И снова — как бывало уже не раз — мгновенно все понял и решительно поддержал нас Королев.

— Будем делать примерку. На основном корабле. И в рабочих скафандрах, — объяснил он.

Примерка состоялась несколько дней спустя.

Дело происходило поздним вечером. В ярко освещенном просторном зале монтажно–испытательного корпуса открылась маленькая боковая дверка и из нее вышел неузнаваемо толстый в своем ярко–оранжевом скафандре Гагарин. Медленно, переступая с ноги на ногу, он дошел до эстакады, на которой стоял космический корабль, неторопливо вступил на площадку подъемника, а потом, когда подъемник доставил его к люку, поддерживаемый под руку ведущим конструктором, опустился в люк «Востока», надел привязные ремни, подключил/разъемы коммуникаций.

— Ну, Юра, теперь спокойненько, давай по порядку, как на тренажере. — И Гагарин начал последовательно выполнять положенные по программе операции. Все действительно шло, как на тренажере. Только всякие световые и звуковые имитации здесь отсутствовали. Но это с лихвой компенсировалось главным — работа шла, как на тренажере, но не на тренажере. Работа шла в настоящем космическом корабле.

Гагарин делал свое дело серьезно, внимательно, с полной добросовестностью, так же, как он делал все в долгие месяцы подготовки. Не допустил ни одной ошибки. А когда все закончил, то на предложение вылезать ответил: «Одну минутку!» — и еще раз внимательно осмотрелся, потрогал наименее удобно — далеко или очень сбоку — расположенные кнопки и тумблеры, словом, еще немного пообживал свое рабочее место… Да, видно, не зря, совсем не зря была предпринята вся эта затея! Теперь в день полета Гагарин придет в кабину космического корабля, как в место, ему уже знакомое.

После Гагарина ту же процедуру полностью проделал Титов.

Правда, проделал немножко иначе, как бы в несколько другой по сравнению с Гагариным тональности: пытался, преодолевая оковы ограничивающего свободу движений скафандра, идти побыстрее и место на площадке подъемника занять сколь возможно лихо, и в люк корабля протиснуться без посторонней помощи. Делать что–либо в размеренном темпе было ему не по темпераменту.

— Да, разные они, эти ребята, — сказал кто–то.

И, слава богу, очень хорошо, что разные, подумал я.

Титов действовал так же, как и Гагарин: внимательно, добросовестно, очень всерьез. Тут различия между ними как бы снивелировались. Индивидуальное растворилось (или почти растворилось) в профессиональном.

Многое найденное — иногда найденное экспромтом — в те дни потом прочно вошло в методику подготовки и проведения космических полетов. Так традиционной стала и примерка космонавтов за несколько дней до старта в том самом корабле, в котором им предстояло улететь в космос.