Советский век - страница 4

Даже о В. И. Ленине нельзя сказать, что в 1916-1917 гг. он бросился разрушать якобы здоровую, бурно развивающуюся страну. Наоборот, он (как и миллионы людей), столкнувшись с миром, который в буквальном смысле находился в состоянии разрухи и дезинтеграции, начал действовать без каких-либо гарантий успеха, чтобы противостоять текущим и надвигающимся катастрофам. Можно привести и еще один пример, который также проясняет важность контекста. Речь о мировом экономическом кризисе 1930-х гг., который крайне важен для понимания престижа Советской России, поскольку в глазах многих людей «узаконивает» сталинизм.

Вторая мировая война приподняла завесу над массовыми сталинскими репрессиями в тот самый момент, когда власть режима уже подтачивали внутренние болезни.

Все эти рассуждения нужны для того, чтобы обнадежить читателей: ключевая роль в нашем изложении и аргументах отведена фону истории и ее контексту как внутри страны, так и за ее пределами.

Мы пока не говорили о других серьезных препятствиях, мешавших созданию реальной картины механизмов, действующих в СССР. Думаю, стоит уделить самое серьезное внимание образу мысли, который по сей день использует и злоупотребляет идеей сталинизма. Я имею в виду сохраняющуюся тенденцию демонизировать И. В. Сталина, приписывая ему и его системе нелепое, огромное, а главное - непроверяемое количество потерь, учитывая как человеческие жертвы, так и экономическую и политическую целесообразность террора. Когда, например, нам представляют, что урон среди населения включает в себя и косвенные демографические потери, выражающиеся в предполагаемом количестве нерожденных детей, можно только пожать плечами.

Зачем нужны такого рода расчеты?

И кому они необходимы?

Нагромождение этих цифр и другое арифметическое жонглерство было тяжким бременем для специалистов (особенно в то время, когда архивы были закрыты). Однако сейчас мы можем спокойно исследовать, что на самом деле представляли собой Сталин и сталинизм. Следует констатировать, что мрачных явлений, которым мы должны ужаснуться и которые должны осудить, было достаточно. Но в то же время мы не можем уклоняться от необходимости воссоздать драму, которая, ввиду приближающейся неизбежной смерти вождя, предназначалась, быть может, для другого исторического эпизода.

Для разных периодов истории характерна разная политика террора. Это необходимо иметь в виду. В противном случае мы столкнемся с проблемой злоупотребления историей, чему имеется множество примеров. В их числе - тенденция увековечивать «сталинизм», волюнтаристски расширяя его границы. Задним числом приписывая начало сталинизма к 1917 году, продлевают его «агонию» до времени распада СССР.

Здесь следует вспомнить Historikerstreit - дебаты «историков», которые велись немецкими историками-консерваторами. Теми, что пытались оправдать представителей ненацистких немецких правых сил, помогших Адольфу Гитлеру прийти к власти, до некоторой степени реабилитируя его личность и его адский замысел. Рассчитывая на одобрение Запада, поддерживающего холодную войну, они обратились за помощью к достаточно предсказуемой стратегеме. Безумие Гитлера может быть оправдано безумием Сталина, который, по их мнению, создал прецеденты, вдохновлявшие фюрера. В частности, модель холокоста была образована Гитлером якобы по образу и подобию коллективизации - демарша против так называемых кулаков. По мнению историков-консерваторов, гитлеровская агрессия, хотя и проявлялась по отношению к другим странам, была по сути превентивной оборонительной войной против агрессии, которую Сталин намечал развязать против Германии.

Это антикоммунистическое индоктринальное описание холодной войны позволило Западу совершить идеологический маневр. К счастью, нашлось достаточно людей, осудивших такие простые объяснения, продолжая исследовать динамику развития советской системы.

Мы вовсе не преследуем цель предложить другую историю СССР.

В книге даны общие представления о системе новых исследовательских подходов.

Первая часть посвящена периоду сталинизма, его специфическим характеристикам и некоторым сопряженным с ними сомнениям.