Союзпечаль. Стихотворения - страница 2

из кусков льда.

все, что с нами происходит, учит нас никогда никого

не ждать,

учит нас не смотреть в глаза, притворяться.

изменения незаметны как солнечная радиация,

как воздух,

слышишь? один на всех нас воздух.

очень часто мне хочется открыть глаза и проснуться,

но только каждая песня теперь колыбельная.

я живу в таком городе, где только оттенки белого.

впрочем, мир бесцветен без твоих слов.

эти ангелы говорят на суахили.

высоко так летят над краями глухими,

смотрят на землю как будто бы здесь родились.

ты набираешь воду в чайник, включаешь газ.

и у меня для тебя лишь грусть

из всех звезд,

из всех слов.

я, наверно, что-то расскажу,

в колени голову уронив,

но лучше так молчать.

так молчать.

послушай: по проводам стучат

ветвями яблони.

и дождь идет,

и как будто иглами

он вышивает все на свете:

улицы и дома.

у вечеров недостаточно синевы.

так кто же раскрашивал твои глаза?

вот таким стал наш двор, антон.

выросли деревья, прошли дожди.

и когда кто-то смотрит на мир из твоих окон —

кажется ты ушел за хлебом, ты здесь, ты жив.

четвертый подъезд (ты, должно быть, помнишь)

покрасили в синий цвет.

и когда поднимаешься вверх – все тонет

в дыме от сигарет.

за углом теперь школа.

дети, точно как мы с тобой,

все бегут, не оглядываясь назад.

и дворник, что часовой,

зимой охраняет снег, а осенью листопад.

твоя любимая песня, та самая,

«а знаешь, все еще будет»

никогда теперь здесь не звучит.

никто не роняет из окон на счастье посуду,

никто не бросает в мой ящик в конвертах ключи.

на самом деле мы все уезжаем

в разные города.

и вот я стою на площади трех вокзалов,

ни один из которых

не будет тебя ждать.

март достает из ножен самурайский меч,

срывает жемчуг с тонкой шеи улиц.

никто не сможет так как он сберечь.

никто как он не поцелует

холодным ветром.

весенний воздух украшает порты.

нет расстояния от любви до смерти,

нет имени у них.

ты помнишь долго падал снег,

так долго падал снег?

и побелели вдруг глаза

людей, что были живы в зиму ту.

а мы стояли у метро, как у святынь,

и знали, что наступит март.

а что если не случится большой любви?

не станет офелия горевать.

когда ты глядишь на людей с трибун —

так сложно, так боязно выбирать.

и гамлет мертв и огонь в глазах

погас, как свеча в ночи.

но только кто-то все время приходит в зал

и так кричит!

играть офелию сложнее, чем ею быть:

тридцать чужих смертей за всего полгода.

и вот в один обычный холодный март

ты начинаешь верить, что это правда.

ты начинаешь видеть в прохожих уильяма…

ах, уилям, уильям, какой финал.

если бы над твоими ушами смерть застучала

крыльями —

ты бы не так писал.

ты б не топил офелию ни в одной реке,

и по ее следам…

в тонкой линии на ее руке

гамлет нашел свой дом.

как цветы из гранитных плит

смотрят звезды на нас с тобой.

здесь, наверное, край

света.

на небе никто не узнает тебя по земным приметам.

а, значит, спи, закрывай глаза.

такой тут воздух – не избежать грозы,

и по всей комнате движений твоих узор

и запах дыма.

я каждый раз, когда вижу тебя, —

будто снова стою у дома.

и мне восемь, колени разбиты в кровь.

а вокруг дышит лето тишиною своих трав,

шумом рек.

спи. всему ведь отмерен срок

от вечера и до вечности.

но только пусть для тебя звучит

мой голос.

через тернии в космос этих сумрачных улиц

как в зрачки возвращаюсь твои.

когда умолкнут звезды, язык мой высохнет

от молитв,

когда не увижу тебя я с большой земли,

не разгляжу, прищурясь, что там, внутри…

ты тоже сюда приди.

вот самолет в тишину летит,

вот поезд мчится на небеса.

и ты, от весен устав,

молчишь.

сколько прошло времени?

сколько?

мы поднимаемся на чужой этаж.

знаешь, бывает такое чувство,

словно все время спишь,

и снится тебе не твой сон.

ты проходишь как снег или дождь.

природа всего – пустота.

ровно в полночь этого века

мы встретимся на мосту.

как уставшие звери в бреду погони

мы посмотрим в зрачки. я тебя не вспомню.

как же бел и прозрачен воздух.

представь, во всех миллиардах азий

мы вот так же стоим на мосту.

тоска атома по виску,

где он смог рассказать о своей тоске;

плыть по лимфе, оставаться на берегу,