Спасенная душа<br />(Рассказы. Сказки. Притчи) - страница 23

Можно ли среди мирских забот, молвы, искушений и столкновений с грехом достичь такой святости и совершенства, какие с избытком обещает тихая, уединенная жизнь монаха, вдали от суеты мира?

В одно и то же время князь и княгиня приняли монашество. Петр в мужском Спасском монастыре наречен был новым именем Давид, а Феврония в женском Успенском монастыре — Евфросиньей.

Никто не знает, какие духовные подвиги совершили Давид и Евфросинья в монастыре, но известно, что здесь, в одиночестве, особенно жестоко нападают злые бесы на святых и искушают их день и ночь неотступно. Если живущие в миру борются с бесами, как с ягнятами, то монахи бьются с ними, как с тиграми и леопардами.

Так и жили они, не видя друг друга, и вот однажды, в теплый июньский день, когда воздух на монастырском дворе густо пропитался медовым запахом цветов, блаженная Евфросинья сидела в своей узкой, прохладной келье и вышивала лики святых на покрывале для храма Пречистой Богородицы.

В дверь постучали, и в келью ступил молодой встревоженный монах.

— Сестра Евфросинья, — сказал он, — послан я от брата твоего во Христе Давида. Велел передать тебе, что пришло время кончины его, но ждет тебя, чтобы вместе отойти к Богу.

— Не могу сейчас с ним идти, — тихо ответила Евфросинья, — пусть подождет, пока дошью воздух[20]. Как дошью, так и буду к нему.

Бледный, похудевший князь выслушал посланца и с трудом сказал:

— Иди скоро к возлюбленной сестре моей… Пусть придет проститься ко мне… Уже отхожу от жизни этой.

Торопливо вбежал инок к Февронии.

— О сестра Евфросинья! Чего ради медлишь? Князь Петр кончается и молит тебя проститься с ним.

— Пойди, брате, умоли подождать его малую минуту часа, — не прерывая работы, сказала старая монахиня. — Не много осталось дошить мне, одну стезицу.

Вернулся инок и застал князя чуть живого.

— Скажи моей Февронии, — еле слышно сказал умирающий, — уже не жду ее…

Плача, вбежал бедный посланник к Февронии.

— О госпожа княгиня! Князь наш Петр преставился с миром и отошел к Господу в вечный покой.

Побледневшая как снег княгиня встала, подняла глаза на Богородицу и трижды перекрестилась. Потом провела рукой по неоконченному шитью, воткнула иглу в воздух, замотала вокруг нее нитку и тихо отошла к Богу…

И понесли светлые Ангелы святые души Петра и Февронии в таинственное, бесконечное небо, где ждал их Тот, Кто даровал им такую любовь, а всем нам вечную жизнь. Было это в лето 6736 года[21] в 25 день месяца июня и чудесно совпало с днем, когда церковь празднует память преподобной мученицы Февронии. Однако на этом чудеса не кончились.

После торжественного отпевания муромцы пренебрегли желанием князя и княгини положить их в одном гробе, решив, что монахов так хоронить нельзя. Блаженного князя Петра решили они похоронить у соборной церкви Пречистой Богоматери в самом городе, а Февронию в загородном женском монастыре.

Святые их тела положили в отдельные гробы и каждый гроб поставили до утра в своей церкви. Общий же каменный гроб остался пустым в Богородичном храме.

На другое утро множество людей, священники и сам епископ в немом ужасе стояли у пустых раскрытых гробов в той и другой церкви. Куда подевались святые тела Петра и Февронии, никто не знал.

Вскоре прибежал до смерти перепуганный сторож Богородичного храма и, повалясь в ноги епископу, повинился, что заснул он, окаянный, сегодня ночью в храме и не углядел, кто это князя с княгиней тайно в общий гроб перенес.

Поспешили в храм и увидели все, что и вправду, покрытые Феврониным воздухом, мирно лежат супруги в одном каменном гробу, как и хотели при жизни.

Неразумные бояре дружно решили, что это, видать по всему, верные слуги волю своих господ темной ночью исполнили, и потому гневно обругали их и вытолкали вон. После же, как и при жизни они это делали, опять разлучили верных супругов и положили каждого в свой гроб. На многие тяжелые засовы были заперты обе церкви, сторожа глаз не смыкали всю ночь, но вновь никто не углядел, как оказались святые тела Петра и Февронии в одном гробу.

Тогда опомнились муромцы и больше не покушались трогать их и со многими слезами и песнопениями погребли святых, как повелевали они сами, в одном гробу, который Бог даровал на просвещение и спасение города Мурома, ибо кто с молитвой и верой припадал к их мощам, чудесно исцелялся.