Спасти невесту - страница 20

Возможно, Остин поверил бы этим людям, если бы сам всего пару часов назад не видел Мирабель. Его юная подруга была свежа и бодра, она светилась радостью оттого, что болезнь отступает, оттого, что все её соученицы живы и оттого, что впереди — новые горизонты, открывшиеся ей благодаря беседам с ним, Остином Трамплом.

"Случилось что-то очень скверное, — подумал молодой человек. — И я не смогу жить спокойно, пока не узнаю, что именно вызвало такое потрясение у моей милой Мирабели".

С такими мрачными думами граф решительно направился в гостевую спальню. Каково же было его удивление, когда у дверей, ведущих в эту комнату, он увидел сидящую на стуле Элеонору. «А вот и наш герой, — хищно усмехнулась она, завидев графа. — Летит спасать свою голубку».

Тут же изобразив на лице скорбь, она со вздохом подняла на него глаза:

— Что ты делаешь здесь, Элеонора? — остановившись, вопросил Трампл.

— Ах, Остин! Это невероятно! Бедная Мирабель Макнот, моя лучшая ученица, так переутомилась, что с ней случился нервный припадок! Доктор Деркер прописал ей успокоительное и просил, чтобы никто её не беспокоил. Так что я взяла на себя труд охранять сон бедняжки.

— Послушай, Элеонора. Ты ведь наверняка давно сидишь здесь. Позволь, я сменю тебя на твоём посту.

— Спасибо, Остин, не нужно. В твоей заботе так нуждаются девочки, оставшиеся в лазарете! Мне не трудно провести здесь ещё пару часов, а затем меня сменит кто-нибудь из старших учениц. Да и доктор Деркер обещал заглянуть ещё раз.

— Хорошо, Элеонора. Тогда позволь мне заглянуть и убедиться, что мисс Макнот спит и что ей ничего не нужно.

— Не стоит, Остин. Ты можешь напрасно побеспокоить её. — В голосе мадам Девернье прозвучала сталь. — Иди и отдохни, ты тоже сильно устал за эти дни. Хочешь, я пришлю к тебе Эмили с обедом?

— Благодарю. Не нужно, — граф поклонился и ушёл, напряжённо о чём-то раздумывая.

***

В самом отвратительном настроении Остин направился в покои дядюшки. Антуан фон Эссекс сидел в своём рабочем кабинете и разбирал почту. Важные письма он читал сразу, остальные складывал в стопку. Как и всегда, стопка эта была гораздо выше, чем стопка важных документов. Взглянув на племянника, дядюшка сразу отложил все свои дела, усадил Остина в кресло и плеснул ему бренди.

— Ну а теперь рассказывай, что произошло, — потребовал он.

— Мирабель заболела, — в глухом голосе графа прозвучало что-то, насторожившее старика.

— Почему ты так напуган, мой мальчик? — удивился он. — Мисс Макнот здоровая и сильная девушка, она быстро поправится. К счастью, доктор Деркер ещё здесь, он позаботится о ней.

— Это не инфлюэнца, дядя. Господин Деркер уже осмотрел её. Он утверждает, что у девочки нервный срыв.

— Ммм… Мне кажется, мисс Макнот не из тех слабохарактерных особ, у которых на пустом месте случаются нервные срывы. — Антуан выглядел озадаченным. — Даже если допустить, что моя лучшая воспитанница переутомилась, ухаживая за больными, всё равно остаётся неясным, что могло вывести её из душевного равновесия.

— Вот именно, дядя, вот именно. Мне не удалось даже увидеть её: у дверей, словно цербер, восседает мадемуазель Девернье, и не пускает к Мирабели никого, кроме доктора.

— Мадемуазель Девернье, говоришь? На неё это не похоже. Есть что-то странное во всей этой истории.

— Мне тоже так показалось, дядюшка. Именно поэтому я пришёл к тебе. Мы должны узнать, что расстроило юную мисс Макнот. Боюсь, без твоей помощи не обойтись. Вряд ли Мирабель доверится доктору Деркеру, она ведь его совсем не знает. К тому же, связанный врачебной тайной, он не скажет нам и той малости, которую сумеет узнать. Ты попытаешься поговорить с ней, дядя?

— Конечно, мальчик мой. Только давай не будем торопить события. Отправляйся к себе, отдохни до утра, и позволь отдохнуть мисс Макнот. Завтра я обязательно навещу её и постараюсь всё выяснить.

Знал бы Антуан, на какую мучительную ночь обрекает он своего племянника! Покорно согласившись, Остин откланялся и ушёл в свои покои. Только здесь, укрывшись от чужих глаз, он мог предаться своим горьким мыслям.

Наступившее утро было таким же солнечным и тёплым, как предыдущий день. Над полями кружили и галдели ласточки. Высоко в синеве небес парил, высматривая добычу, сокол. Чуть шептал ветер в редеющих кронах деревьев. Мир и покой царили в природе. Не было покоя лишь в сиротском приюте, казавшемся чем-то чужеродным в этой пасторальной картине.