Средневековая андалусская проза - страница 59

стр.

на западной стороне города, и стерлись следы их, и исчезли их признаки, и скрылись места свиданий, и изменило их бедствие. И стали они бесплодными пустынями, после того как были населены, и безлюдными равнинами после толпы друзей. Это одинокие развалины, что были прежде прекрасны, и страшные ущелья, раньше безопасные; там убежище волков, где раздается свист гулей, там игралище джиннов и приют диких зверей после мужей, подобных львам, и красавиц, подобных изваяньям, пред которыми расточали обильные богатства; рассеяно теперь единенье их, и оказались они в разных странах, подобные племени Саба[52]. И кажется, что те разубранные опочивальни и украшенные покои, сиявшие, как сияет солнце, и рассеивавшие прекрасным видом своим заботы, когда объяло их разорение и охватило их разрушение, стали подобны разинутым пастям львов, возвещающим конец мира, и показывают они тебе, каков исход жизни его обитателей, и рассказывают, куда идет всякий, кого ты видишь стоящим. И становишься ты воздержанным в стремлении к благам мира, после того как долго воздерживался от пренебрежения ими.

И вспомнил я дни мои в Кордове, и мои наслаждения там, и месяцы моей молодости, проведенные с полногрудыми, к которым стремился и муж рассудительный, и вообразил я в душе, что находятся они под землей, в странах дальних и в краях отдаленных, и рассеяла их рука изгнания, и растерзали их длани отдаления; и представилось моему взору, что разрушена та беседка, которую знал я столь прекрасной, и пропали крепкие троны, около которых я вырос, и пусты дворы, где прежде толпились люди, — и явились слуху моему крики сов и филинов, что разносятся теперь над опустевшими, некогда многолюдными местами. И, бывало, ночи подражали дням, и растекались по дому его обитатели, и встречались его жители, а теперь дни подражают ночам в своей тишине и безлюдности. И заставили эти воспоминания плакать глаза мои, и сделали больно сердцу моему, и ударили камнем по печени моей, и усилили страдания ума, и я сказал стихотворение, где есть такие строки:

То, что поило меня, умирать заставляет от жажды;
Скорбь вызывает во мне то, что радовало не однажды.

Разлука порождает тоску, волнение и воспоминанье, и об этом я говорю:

Лишь бы ворон возвратился, отдаленьем окрыленный,
Для разлуки неизбежной срок назначив отдаленный.
Поклялась мне тьма ночная, что продлится бесконечно,
И свое сдержала слово: не прервался сон продленный.
В небесах звезда не знает, уходить или остаться,
Мешкает на небосклоне, словно путник утомленный;
Словно лучник, давший промах, или как беглец в испуге,
Как затравленный безумец или как больной влюбленный.

ГЛАВА ОБ УДОВЛЕТВОРЕННОСТИ

Неизбежно для влюбленного, когда запретно сближение, довольствоваться тем, что обретает он, и, поистине, в этом услада души, воскрешение надежды, обновление желаний и некоторый отдых.

Удовлетворенность имеет несколько степеней, сообразно тому, что достижимо и возможно, и первая из них, — когда довольствуются посещением. Поистине, в этом надежда из надежд, и возвышенно это среди того, что дарует судьба, хотя и проявляется при этом застенчивость и смущение, ибо каждый из любящих знает, что у другого в душе.

Посещение бывает двух видов: во-первых, когда любящий посещает любимую, и в этом случае возможно многое, а во-вторых, когда любимая посещает любящего, и тут ничто невозможно, кроме взглядов и незначительного разговора.

Об этом я говорю:

Сменилась близость отдаленьем; теперь я чужд былым усладам;
Кое-когда с тобой встречаясь, довольствуюсь я робким взглядом.
Хоть раз на дню тебя увидеть — предел моих мечтаний ныне,
А прежде было бы мне мало весь век прожить с тобою рядом.
Стремился к почестям сановник, однако в тягостной опале
Спасение души смиренно другим он предпочел наградам.

Что же касается ответа на приветствие и на обращенные речи, то в этом надежда из надежд, хотя и говорю я в моей поэме:

В отчаянье малым довольствуюсь, разлукою уничтожен:
Ответом твоим на приветствие, когда твой ответ возможен.

Но так чувствует себя лишь тот, кто способен в своих чувствах довольствоваться самым малым, лишь бы услышать из уст любящей надежду на большее, и в этом особенности тех, кто может или же способен ждать и надеяться. Я знал человека, который говорил своей возлюбленной: «Обещай мне и солги!» — желая утешить свою душу ее обещанием, хотя бы и неправдивым. Я сказал об этом: