Сталинский террор в Сибири, 1928-1941 - страница 23
План заготовок 1931 года был совершенно нереальный. За счет искусственного завышения урожайности размеры его по сравнению с предыдущим годом увеличились вдвое. Многие местные руководители пытались возражать, но крайком, имея грозные предупреждения от Политбюро, оставался непреклонным. Для всех единоличников была введена погектарная норма поставки зерна, которая соответствовала нормам ближайшего колхоза. От выполнения этой нормы зависела теперь судьба хозяина и его семьи.
В сентябре 1931 года Эйхе отдал распоряжение «начать решительное применение мер репрессии в отношении хозяйств, уклоняющихся от выполнения плана хлебозаготовок» и организовать показательные судебные процессы с вынесением суровых приговоров>{85}.
Партийные функционеры и заготовительный аппарат приступили к чистке амбаров, ясно осознавая, что крестьян ожидает тяжелая участь. Некоторые работники говорили:
«Мы работаем по хлебозаготовкам, даем твердые задания нереальные, делаем изъятие хлеба и даже страшно становится от того, что берем хлеб весь до зерна у труженика-крестьянина, но как иначе выходить из положения — не знаем»>{86}.
Отнимая последние запасы у крестьян, власти одновременно подавляли всякие попытки к сопротивлению. К концу заготовительного сезона только в Западно-Сибирском крае за отказ сеять, за укрывательство хлеба и служебную халатность было осуждено не менее 9000 человек>{87}. К этому списку следует прибавить еще тысячи крестьян, исчезнувших в результате операций ОГПУ по ликвидации «контрреволюционных кулацких гнезд». О масштабах таких операций свидетельствует хотя бы тот факт, что в районах Алтая в сезон 1931–1932 годов оперсектор ОГПУ во главе с И.Жабревым изъял 165 «организаций и группировок» численностью 2529 человек>{88}.
В октябре, в самый разгар кампании хлебозаготовок опять началось массовое принудительное обобществление и изъятие скота у крестьян. Эти акции продолжались до конца 1931 года, хотя официально именовались «месячником животноводства». Деревню вновь охватила паника. В то время, когда уполномоченные тащили из крестьянских дворов кур, коров и овец, сами хозяева старались успеть уничтожить как можно больше. Но партия была изобретательнее. Для выполнения заданий Политбюро Запсибкрайком потребовал покрыть дефицит в плане скотозаготовок за счет последних крестьянских коров. Председатель крайисполкома Грядинский лично отдавал приказание районам отнимать скот у крестьян-однокоровников и малосемейных в случае невыполнения плана>{89}. В итоге — в одних лишь южных районах Сибири власти забрали последнюю корову у 60–70 % крестьян-единоличников.
«Вернее, не взяли только у красноармейских семей и красных партизан и у отдельных вдов и инвалидов, — уточняет один партийный контролер, — что касается колхозников, взято последних коров более 1000 голов из 900 колхозных хозяйств», — сообщает он о районной кампании>{90}.
Последствия всех этих изъятий оказались трагическими. С первых месяцев 1932 года основные сельскохозяйственные районы Сибири охватил голод. Собранный урожай готовился к отправке по разнарядкам Москвы, а крестьянские дети сидели без куска хлеба.
Весной положение стало критическим: появились многочисленные случаи голодных смертей и отравлений суррогатами. Крестьяне большими группами выходили из колхозов и бежали в города.
Секретарь Бийского райкома В.Остроумова жаловалась крайкому:
«В районе с каждым днем атмосфера становится все сгущеннее. Весь день идут ходоки, делегации, секретари ячеек, учителя с одним криком: «Хлеба!». Напор приходится выдерживать невероятный, причем тем труднее, что начинаются колебания в активе, заявления членов бюро, что «даже в 21 году так не голодали».(…)
Больше всего боюсь, чтобы не разбили амбары»>{91}.
Сообщения прокурорских работников с мест отражают лишь часть того положения, которое переживали сельские жители:
«В селах Ярки, Корнилово и Верхне-Телеутское Каменского района есть семьи, которые совершенно голодают, питаются исключительно лебедой и корнями от кочек, который толкут в ступе.
Нуждающиеся в хлебе продают последнее имущество на базаре в г. Камне и покупают лебеду, которая стоит 15 рублей мешок, или отруби, стоящие 40 рублей мешок. Муки на базаре нет. По словам прокурора особенно нуждается в помощи с. Долганка, где много семейств уже продолжительное время питается исключительно лебедой и разной падалью. Остро стоит вопрос и в самом г. Камне, где тарифицированное население получает пайки в 200–300 грамм. Некоторые учреждения совершенно сняты с довольствия…