Старухи - страница 9
Затем, вплотную подойдя к Ельцинистке, сказала тихо, но грозно, как умела делать только она одна:
– Иди окунись!
– Знаешь, Ульяна… В самом деле… Нина права… – поддержала Хулиганку Гламурница. – Как там у Горького в «На дне»? «Дурак! Песню испортил»… Кажется, так…
– Да-да-да! – согласилась с подругой Историк Анна. – Разве так можно?!
– Ну, ни с того, ни с сего… Как в лужу пёрднула… – развела руками Хулиганка.
– Нина правду говорит, – согласилась Гламурница. – Это просто издевательство! Сколько это еще будет продолжаться?! В результате мы все поумираем, а она останется.
– Вы просто тупые старые коммунистки, – подвела итог Ельцинистка.
– Ты что ли, паскуда, молодая?! – взвилась Хулиганка.
– Это вы мне? – невозмутимо и подчёркнуто интеллигентным тоном поинтересовалась Ельцинистка. – Ты – дерьмо в туалете!
– А-а-а-ах!!! – ахнули старухи.
– Вот тварь! Убью! – Хулиганка снова кинулась к Политику-Ельцинистке.
И опять её перехватила Большая старуха. Она сжимала в своих мощных объятиях худую острую старушку до тех пор, пока та не перестала вырываться.
– Всё равно её убью, – тихим голосом пообещала Хулиганка.
Интеллигентная Анна-Историк высказала своё мнение:
– Об убийстве говорить, конечно, не надо. Даже в шутку. Но Ольгу, правда, надо изолировать. Я вижу выход только в этом.
– Я выбираю первое предложение – убить, – подала свой голос Ельцинистка. – Это гуманнее изоляции.
Сказала и заплакала. Сильно, горько… Сгорбилась еще больше… Почти к коленям…
Старухи примолкли, испугавшись такого поворота событий.
Ульяна подошла к Ольге-Ельцинистке, обняла её и, покачивая словно ребёнка, ласковым голосом стала увещевать:
– Да ты что, милая?! Что раскричалась? Кто он тебе? Отец родной? Или может, брат, сын?.. Оля, Оля! Ты ведь не хочешь вражды? Не хочешь. Я знаю. И мы не хотим. А будешь так себя вести… Задирать всех, оскорблять… Кто-нибудь вызовет машину с санитарами…
– Я нормальная! – вырвавшись из объятий Ульяны, выкрикнула Ольга.
– Я знаю, знаю! – поспешила успокоить её Ульяна. – Но они-то, которые приедут, об этом не знают. Скрутят тебя и увезут в неизвестном направлении. Вот и подумай: стоит ли твой Ельцин этого? А?
Старухи согласно закивали головами.
– Да вы все не так понимаете! – закричала Ольга, но Ульяна вновь заключила «подругу» в крепкие объятия.
Ольга уже не сопротивлялась, а даже как будто сама прильнула к Большой старухе.
– Ты, Ульяна, хорошая… Но, к сожалению, у тебя есть один недостаток…
– Нет у нее недостатков! – твердо сказала Нинка-Хулиганка. – Ни одного! Ее вчера причислили к лику святых!
– Вот это хорошая шутка! – поддержала Историк.
Даже Ельцинистка улыбнулась.
– Все же есть один. Мне кажется, что ты, Ульяна, на митинги не ходишь.
Старухи захихикали.
– Замечание правильное, – сказала Ульяна, – не хожу.
– Вот видишь?!
– Не моё это дело – митинги. Людей там очень много. У меня голова от них кружится. Могу упасть. А человек я не маленький, поэтому и раздавить могу трех-четырех, которые поменьше…
– Ты не пойдешь, она не пойдет, та тоже не пойдет… Кто же тогда будет ходить на митинги? Кто?! – с осуждением в голосе, спросила Ольга.
– У нас для этого есть ты. Мы для митингов не годимся. Давай, милая, распределять обязанности. Ты – на митинги, а мы – в лес за грибами и ягодами. Согласна?
– А она к пацанам на дискотеку, – указала на Гламурницу Хулиганка.
И Гламурница поддержала, заорав песню:
Не дав Гламурнице допеть, вскочила со скамейки Хулиганка с частушкой:
Старухи сначала ахнули от неожиданности, а потом расхохотались. Смеялась у своего окошка и Елена Олеговна. Хулиганка, раззадоренная успехом, продолжила:
– Хватит, Нинка! Уймись! – захлёбываясь смехом, простонала Монашка (Евдокия).
– Да почему же «уймись»?! – вступилась за Нинку-Хулиганку Ульяна. – Кому плохо от её частушек?!
– Давай, Нинка! Спой ещё! – закричали старухи.
И Нинка спела: