Старый - страница 2

   Первый закон Старого: 'Чистить зубы вредно, они портятся.' Открылся закон как-то сам собой. Однажды вечером подумал: 'А не почистить ли мне зубы своей новой щёткой!' Зубов имелось не столько, сколь хотелось, поэтому вниманием не был обделён ни один. Первые двадцать минут всё проходило гладко. Но потом стало казаться, что рядом стоящие 'тройки', 'семёрки', 'тузы' (как там заведено у дантистов), сдвинулись и отчасти перепутались. Вернее, перепутались, и из-за этого сдвинулись. Старый поспешил к зеркалу и увидел ужасную картину. Попробовал поставить к месту, но не тут-то было. Отдельные 'тройки' так и вовсе повынимались. Позднее всё как-то вернулось к прежним видам, но закон уже был открыт.

   Второй и третий законы 'изобрелись' почти одновременно, опытным путём (эмпирически) и много раз подтверждались. Звучало так: 'Нельзя мёрзнуть и быть голодным'. И многое встало на место. Раньше могло казаться, что это самодурство, несдержанность, капризы изнеженного урода (в смысле отличного от других человека), а на деле оказалось - диалектика, вроде закона отрицания. Против не запрещено, но победить невозможно.

   Четвёртый закон просто гениален и гениально прост. 'Сидеть лучше, чем стоять'. Тут вряд ли кто возразит. Никто и не возражал, все просто окаменели, как в 'Ревизоре',- кто стоя, кто сидя.

   Пятый закон был оставлен пустым. Никогда ещё человечество не выдумывало ничего подобного. Закон никак не формулировался, просто имел название 'Пятый закон Старого'. Когда возникал тупик, что-нибудь непонятное, ещё недоступное, все говорили - это происходит согласно пятого закона. О Старом стали писать в газетах, печатать в технических журналах, перечислять через запятую с Эйнштейном, Лобачевским и ещё кем-то с трудной фамилией.

   Шестой закон получился чисто технический. Как и все остальные поначалу казался простым, но как айсберги большей частью устроены в глубине, так и законы Старого были сокрыты основным знанием в неповторимости интеллекта 'гиганта мысли'. В учёном мире его так и называли - 'Айсберг', хотя ему больше нравился 'Коралловый риф'. Шестой закон: 'В холодильнике холодно'. Не спешите радоваться, что всё так просто. Это ведь 'айсберг'. Вот сейчас он подтает от тёплого Гольфстрима и станет переворачиваться. Не завидую тем, кто окажется рядом.

   Сначала было так: 'В холодильнике холодно относительно комнаты'. Но потом Старый решил, что в такой формулировке никто ничего как следует не поймёт, и последние слова выбросил. Здесь же придумалось важное следствие. Если в холодильнике холодно, а в комнате тепло, то можно сделать приспособление (или машину), которая разночтение теплоты будет пересчитывать в неучтённое электричество.

   Далее следует главная гениальность. Этим лишним электричеством и нужно включить работающий холодильник. Энергия получалась не из электросчётчика, а как бы ниоткуда. Если напряжения тока не хватало, включался сильнее регулятор холода в камере холодильника и так далее. Настоящее электричество требовалось только вначале. Тут же, буквально за пару часов были спроектированы электростанция и космический корабль, не требующие для работы вообще ничего.

   Приезжали японцы. Специально для них Старый выучил японский. За два дня выучил. Правда, напрочь забыл русский. Иностранцы радовались и звали к себе. Старый вышел из себя, но к ним не поехал, и даже едва не спустил их с лестницы. Не мог простить им Сергея Лазо. Но лестницы у Старого, слава богу, не было, дом стоял просто на земле, и международного конфликта не произошло. Старый лишь обругал пришельцев грубыми самурайскими глаголами, и приехавшие издалека уехали восвояси, оставив на память кепку с иероглифами и китайский термос, в который входило больше чем выходило.

   Пошёл Старый к большому другу, чтобы показать подарки и пообщаться. Звонит в звонок, а он не работает. Хотел постучать, а дверь вся мягким оббита. Любой бы растерялся. А Старый за одну секунду времени придумал два выхода. За одну - два!

   Первый - сбегать позвонить из телефона (сотовых приспособлений тогда ещё не изобрели). Но с пятого этажа идти пешком не хотелось. И тогда Старый снял кепку с иероглифами, поставил на пол китайский термос из Японии, и постучал по неглупой своей голове. Получилось громче звонка, гораздо громче. Вскоре дверь открылась, та которую хотелось и все остальные. Весь подъезд вышел, а Старый с ними по-японски, про их городового, про вечный двигатель и перенаселение. Все молчат как 'Ревизоры', снова немую сцену репетируют. Хорошо друг выручил, к себе заманил. Посидели, попили чаю...