Статьи и проповеди. Часть 14 (17.05.2018 – 23.07.2019) - страница 49

Оттолкнешь благодать – придут несчастья! Хочешь мира – зови Духа!

Вот, мы и будем звать: «Приди и вселися в ны». Утешитель, Дух истины. Который от Отца исходит. В Сыне почивает. И приходит в мир во имя Христа. Он приходит во имя Иисуса Христа. Действует во имя Иисуса Христа. Напоминает нам Евангелие Христово. И желает вселиться в человека. И если вселится в человека, до конца если вселится – это и будет конец смысла человеческой жизни на земле. Потому что смысл человеческой жизни – стать жилищем Духа Святого. В этом есть конечная цель земного бытия. У нас потом будут еще другие цели. «Потом». У нас потом – в этой вечной вечности. Но пока что это мы не может носить и «ныне». Не знаем, как это все будет. А вот на земле есть у нас цель – чтобы Дух Святой пришел и остался. Пришел и остался.

И еще скажу последнее. Простите, что длинно тяну. Но надо проиллюстрировать сказанное. Когда голубь, тот самый голубь, которого Ной выпускал из ковчега, искал сухую землю после потопа, он вылетал, вылетал, вылетал, вылетал… Голубь долго летать не может. Это тебе не орел. Он как курица. Он полетал-полетал, и ему нужно опустить ноги на что-то. На твердую землю. У него крылышки слабенькие. Он полетел – и быстро в ковчег. Полетел – и быстро в ковчег. А потом полетел – и пропал куда-то. Прилетел позже – и у него масличный листочек во рту. Значит, что-то уже где-то нашел себе. Более-менее сухое. А потом – полетел и остался на земле. Больше уже не прилетал.

Вот образ того, как дух святой приходит к человеку. Он приходит – а там грязь, сыро и негде ноги опустить. Полетал, полетал – и улетел. Долго будет над тобой летать. Еще раз прилетел – опять грязь, сыро и негде ноги опустить. И опять улетел. Дух может пятьсот раз в день к человеку приходить и уходить. Потому что – негде встать. Потом «нашел» что-то. Нашел. Что-то человек сделал доброе. Поссорился – и помирился первым. Всю жизнь вторым мирился – дулся, обижался пока с ним не помирятся. А теперь вдруг взял и первым пошел мириться. Победил свой грех и Духу дал возможность какой-то «листочек масличный» найти. Уже что-то есть. Есть. Есть что-то – «Узнал про чужие грехи и не разболтал никому. Хотел лечь спать не помолившись. Но все-таки встал и помолился». Есть что-то. Что-то есть. Все – значит есть уже какая-то сухая земля. А потом, когда будет все хорошо – Он полетит и останется. Как он там летал из ковчега, так он и здесь летает над нами.

«Приди и вселися». Чтоб не только пришел: «Здравствуй!» и потом опять ушел. «Пришел-ушел». Опять пришел – опять ушел. Нет не так – «Приди и останься!» Вот это цель человеческой жизни. Дух Святой заканчивает то, что Христос делал – Он принял эстафету. Христос только полдела сделал. Остальное – Духу отдал. И нам, кстати говоря. Людям. Дух Святой без нас ничего не делает. Ты делай! Он поможет. А насильно Господь нас никуда, как вы сами знаете, – не тащит. Зовет – но не тащит.

Так что грядет великое, безусловно, «дело». Сегодня, завтра. Приготовьте место в душе своей для Духа Святого. Завтра будем преклонять колени впервые после Пасхи. После Плащаницы. После погребения Христова впервые преклоняем колени. Завтра. И будем читать длинные молитвы, обращенные отдельно к Отцу, отдельно – к Сыну и отдельно – к Духу. За всех живых, за всех мертвых. За всех нерожденных. Даже за тех, которые умерли без покаяния и в аду живут. За всех людей. За всю вселенную будем молиться. И за себя. Чтобы и мы тоже не потеряли благодать. Имели веру. И имели жизнь, соответствующую вере. Об этом будет молиться завтра вся-вся-вся Христова православная Церковь.

И мы вместе со всеми. Аминь.

Когда в 1968 году революционное человеческое море в очередной раз выплеснулось на улицы Парижа и других французских городов, одним из лозунгов недовольных была короткая фраза: «Запрещается запрещать». Там было много лозунгов: оригинально-ироничных, грязно-циничных, просто бестолковых и ни о чем. Бить полицейских, отдыхать всю жизнь, разобрать мостовую на баррикады… К чему только не звали, включая то, на что совсем ума не надо. Конечно, было помянуто о сексе и ЛСД. Но «Запрещается запрещать» стоит несколько особняком. Здесь нет обнаженной агрессии, уличного натурализма. Зато есть афористичная краткость и концептуальная емкость, претендующая на то, чтобы стать «новой заповедью». И, как ни крути, прочие речевки пересыпаны нафталином и хранятся в музейном шкафу, а эта не утратила актуальности. Ее, правда, уже необязательно на улице кричать. Она спокойно может перекочевать в университетские учебники, в лекции профессоров. В таком качестве она может сформировать сознание целых слоев населения, например, медийной и политической элиты. А эти уже затем оседлают общественное сознание с целью разрешить все, что веками было под запретом, а запретить – взамен – критику подобного переворота.