Стеклянный город - страница 13

   Я не понимал, чего он после этого от меня хочет? А с Алонсом меня допек уже Тиманский!

   - Да, - сразу согласился мой гость, - это так. Я никогда не прощу себе этого.

   И кого-то он напомнил мне, измученный, опустошенный, ненавидящий сам себя. Ему было плохо. И потом, это был все-таки мой герцог, и до войны мы ничего плохого от него не видели.

   - Выпить хочешь? - спросил я вполне дружелюбно.

   - Что? - взглянул он мутным взором, - нет-нет, я не пью. А тарелку супа съел бы.

   Я позвал хозяйку и попросил ее накормить ночного гостя. Он съел и суп, и яичницу, и кусок пирога с брусникой, и сметану, но, по-моему, не наелся.

   - Ты будешь убеждать меня взять Стеклянный Город, - опередил я его, - это бесполезно. Мне нет дела до его красоты, богатства мне не нужно, искусства я не понимаю, к женщинам давно остыл. Ты ничего не сможешь мне предложить такого, чтобы я изменил ход войны.

   - Могу, - сказал он.

   И я не поверил. Я не представлял, что это может быть.

   - Вот. Смотри.

   То, что он достал из-за пазухи и протянул мне, было похоже на обруч. Он был мерцающе-синий и светился изнутри, то темнея как небо перед грозой, то просветляясь до голубизны.

   - Это украшение? - сказал я с сомнением, видел я и не такие поделки стекольных мастеров и еще больше о них слышал.

   - Не совсем. Это надевается на голову. Попробуй.

   И сначала стало страшно, потому что я знал, что стекла бывают разные... но не мог же я показать Амильо, что испугался! Я пожал плечами и возложил обруч на свою дикую соломенную копну. И свет померк. И сердце защемило.

   На белом песке играли дети: Элиза, Тонио и Юлия. Над ними, сплетая кроны, качались на ветру сосны, над соснами горели звезды. Они почти не изменились за три года, дети моей сестры, они смеялись и строили песочные замки. Они не видели меня и не слышали, когда я их окликал. Я подошел, хотел дотронуться до них, но рука моя проходила насквозь. Меня не было. Я был тенью в этом прекрасном мире, в который ушла моя сестра и ее дети. Я пошел вдоль берега, смутно сознавая, что и берег этот, и сосны, и созвездия я уже видел не раз в самом пронзительном из моих снов. Как же давно он мне не снился!

   Это было ошеломительно: сосны, песок, плеск прибоя, сильное упругое тело, ясная голова, колотящееся, радостное сердце! Хотелось дышать глубже, обнять весь мир, жить вечно!.. Я бежал, раскидывая руки, и кричал, и голос мой разносился по всей вселенной.

   Оборвалось всё как-то вдруг. Я сидел за дощатым столом с грязной посудой. Передо мной лежал мерцающе-синий обруч, напротив подпирал локтем кудрявую голову Амильо Алонский, очень ломило в затылке, и было невыносимо жарко.

   - Это только сон, - сказал я, - бред, фантазия. Этих детей давно нет в живых.

   - Это не сон, - покачал головой герцог, - тебе там понравилось?

   - Где там?

   - Ты разве не понял, где ты был?

   - Даже если и был, что с того? Если б я мог обнять этих детей! Если б я мог их спросить!

   - Это тоже возможно. Только для этого нужно не маленькое "окошечко", куда ты сейчас подсмотрел, а "дверь".

   Герцог осторожно взял обруч и спрятал у себя на груди.

   - Ты хочешь сказать... - утер я потный лоб, - что можно сходить в загробный мир, поговорить и вернуться?

   - Можно. Мои мастера могут и не такое.

   - Шутишь...

   - Нет, Бриан. Я герцог провинции колдунов. Я знаю, что говорю. "Двери" существуют, и те, умершие, тоже ходят к нам. Разве ты никогда их не встречал? Впрочем, ты ведь не из Алонса...

   - Ты говоришь о привидениях? - уточнил я, о том, что я как раз из Алонса, естественно, не уточняя.

   - Привидения были всегда, - усмехнулся Амильо, - это только тени! Считай, что они как бы подглядывают в щелки, как ты сейчас заглянул в тот мир. "Двери" же нужны, чтобы умершие могли явиться сюда во плоти. Они почти не отличаются от живых людей.

   Становилось всё интереснее.

   - Чем же они отличаются? - спросил я.

   - Говорят, они прячут свои руки: у них ладони светятся в темноте. И еще чем-то, но я не помню... И речь вообще не об этом, Бриан. Я знаю, что такой ерундой тебя не соблазнишь. Это всё - предисловие. Я вынужден открыть тебе тайну, которую знают только двое: я и моя жена Анриетта Алонская. И тогда ты решишь, нужен тебе Стеклянный Город или нет.