Стеклянный город - страница 27
Наше уединение нарушил караульный. Он доложил, что приехала герцогиня Фурская, в данный момент находится у Лаэрта Отважного, но хотела бы поговорить с Брианом.
Я давно ждал этого визита. Теперь она наверняка разведала, кто я такой, и что скрываю, и будет меня шантажировать. И это хорошо, потому что я наконец узнаю, что ей от меня нужно! А заодно и кое-что другое постараюсь узнать. Например, не была ли она поклонницей сопраниста Водемара.
- Проводите герцогиню в мою комнату, - сказал я, стряхивая с себя дремоту, - я сейчас туда приду.
Пришлось привести себя в относительно приличный вид: все-таки знатная дама. Я причесался, застегнулся, поправил все ремни.
- Эрна, что скажешь? Можно ей верить?
- Если жить надоело.
- Понял.
- Будь осторожен, Бриан. Она использует мужчин и не перед чем не остановится.
Я не ответил. Какая уж тут могла быть осторожность!
Флора встретила меня довольной улыбкой. Она была в мужском костюме, румяная с мороза, розовощекая, голубые глаза сияли. Загляденье, а не женщина. Мне хотелось надеть на нее мешок и сбросить во что-нибудь с большой глубиной и сильным течением... но только первые две секунды. Потом во мне проснулся Батисто Тапиа, как и тогда, в карете. Мы поцеловались прежде, чем поздоровались. Я уж подумал, что слов вообще не будет!
- Ты еще повторяешь в бреду мое имя?
- Боже мой, да без конца!
- Негодяй... дамский угодник... тоже мне, монах!..
Моя собственная фантазия отказывала, поэтому я вспомнил кое-что из монологов своих героев-любовников. И в стихах, и прозой. А в ответ слышал только насмешливое и довольное "негодяй". Я всё ждал подвоха: не затем же она приехала, чтоб отдаться безумной страсти, что-то же ей нужно от меня!
Но прошла ночь, наступило тусклое утро, а ничего не менялось, и опять стучала по булыжной мостовой карета, и сталкивались наши колени, и встречались наши губы... Что-то я уже перестал понимать. "Женщина, которую ты любишь, погубит тебя!"
Да не люблю я ее! Просто красивая женщина, дерзкая, непонятная. Мне такие нравятся. И Водемара она не знает, она вообще в то время была в Озерии и к моей истории не имеет никакого отношения. И до сих пор, кажется, не знает, кто я такой!
- Я не хочу тебя ни с кем делить! Слышишь? Я жадная!
- Я твой целиком. От носа до хвоста.
- Негодяй! Скажи еще, что ты меня любишь.
- Конечно. С первого взгляда. На тебе был синий берет с огромным пером... А, хочешь, вспомню, как ты меня стригла?
- Пес лохматый! - она потрепала мою дикую прическу, - кто теперь красит тебе волосы?
- Никто. Сам справляюсь.
- Сам? Говорят, вокруг тебя какая-то старуха вьется!
- Моя знахарка.
Видимо, я даже одно слово об Эрне не мог сказать равнодушно. Флора мне не поверила.
- Ты так часто болеешь? - спросила она с иронией.
- Так часто воюю, - напомнил я.
- Боже! - сказала она, раскинувшись на кровати, - какой мужчина! И монах, и воин! Да еще и поэт! Один в трех лицах!
- Получается так, - согласился я.
Я подумал, что она хочет-таки выяснить мое третье лицо и к тому подводит разговор, но я ошибся.
- Поэтому любишь сразу трех женщин? - усмехнулась Флора.
- О чем ты? - насторожился я, - каких женщин?
- Эту знахарку я еще могу тебе простить, - сказала она, - я понимаю: война, лагерь, скука... но, говорят, ты отсылаешь подарки Юноне Тиль!
Ну вот, кажется, подошли к самому главному. Юнона! Она вполне могла рассказать, что Бриан и Батисто Тапиа - один и тот же человек, я ведь сам ей об этом говорил!
- Флора! - я сказал наигранно беспечно, - это же просто красивый жест - подарить актрисе украшение! Куда мне их девать? Не самому же носить?
- Почему не мне? - уставилась она.
- Потому что ты за мужем.
- Ха! Полчаса назад тебя это не смущало!
Я так понял, что свой подарок она заработала и говорила мне об этом прямо.
- И у тебя и так всё есть, - добавил я.
- Не всё!
- Неужели?
- Мне не нужны всякие бирюльки, тут ты прав, - заявила она и села, тряхнув волосами, напоминая возбужденную кошку, - я стою дороже!
- Без сомнения, - напрягся я, - и чего же ты хочешь, Флора? Какого подарка?