Стеклянный город - страница 4
- А вы...
- Лаэрт Отважный, герцог Тиманский.
Хоть в нем я не ошибся! Тот самый герой! Напарник Бриана! Первый из герцогов, поддержавший крестьянскую войну. Я почтительно склонил перед ним голову. Я был готов слушать его во всем.
- Простите, ваше сиятельство, но раз я - символ, я должен всегда быть впереди.
- Конечно, - кивнул он, - в белом плаще, на белом коне.
- И меня убьют в первом же бою. Я не воин.
- Ты им будешь.
"Господи! Ну, почему я?!"
- Вы... вы даже не подозреваете, насколько я слаб, - сказал я виновато.
- Так ли уж? - усмехнулся Лаэрт и похлопал меня по плечу.
- Я слаб не физически. Я... не смогу убивать. Поймите! Я даже замахнуться не смогу.
Этого он понять, конечно, не мог. И вряд ли нашелся бы кто-то, кто бы меня понял.
- А ты постараешься, - заявил он.
Я вздохнул обреченно:
- Что ж, если так угодно Богу, я постараюсь.
- Ему угодно, - услышал я, - не зря ж он тебя, такого, вылепил!.. Бывают же чудеса!
Его спутники, все трое, закивали и стали высказываться. Тут до меня дошло, что этот молодой человек в сером дорожном костюме и в пышном нарядном берете на самом деле дама, молодая и очень красивая женщина. Тут мне уж совсем стало нехорошо.
- Я могу теперь одеться? - напомнил я.
Лаэрт кивнул небрежно.
- Да. Одевайся.
Дама эта тщательно меня разглядывала, впрочем, вполне благосклонно.
- Это хорошо, что у него длинные волосы, - сказала она, - я боялась, что он брит как все монахи. Дикую прическу Бриана я ему обеспечу!
Я тоже в душе порадовался, что Бриан не был лысым.
- Но у него темные волосы, - с некоторым сомнением сказал епископ.
- Сразу видно, что вы не посещаете дамские салоны, ваше преподобие, - улыбнулась она, - эту мелочь я берусь исправить за полчаса. Труднее будет его откормить!
И она засмеялась, показывая ровные белые зубки.
- Тебе ведь это по силам, дорогая, - улыбнулся герцог Фурский и поцеловал ее руку, - хорошо хоть не надо учить его манерам. Что тот был - деревенщина, что этот.
- Да нет, этот не такой. Он, поди, и писать умеет! Смотри, руки в чернилах.
- Значит, придется забыть, раз умеет, - фыркнул герцог, - тот только две буквы знал: "Б" и "Н".
"И еще знал, как освободить Лесовию", - подумал я, но ничего не сказал этому надменному щеголю.
- Так ты грамотный? - спросила меня дама, его жена, как я понял.
Я стоял, опустив глаза. Я три года не видел женщин.
- Я переписчик.
- Бедный, - усмехнулась герцогиня, как будто прочла мои мысли, а я почувствовал, что краснею.
- Подойди ко мне, брат Антоний, - сказал епископ Маленский, - я рад, что ты всё правильно понял. Не только молитвой можно послужить Лесовии. Иногда требуется и дело. Твой час пробил. Подойди, сын мой, я тебя благословлю.
**********************************************************
****************************************
****************3
В тот же вечер мы уехали из монастыря в Трир, к герцогу Фурскому. Я прекрасно знал его особняк, красивый, бело-розовый, стоящий на берегу реки, все его знали, но только снаружи. Теперь же мне довелось рассмотреть его изнутри.
Герцог приходился родственником королю, он принимал самых высоких гостей, и дом его тому соответствовал. В моде было цветное стекло, и у Фурских везде стояли разноцветные вазы и много разных статуй. Это я заметил, остальное же не запомнилось.
Дама в мужском костюме действительно оказалась его женой. Я устал от нее. Когда мы тряслись в карете, она рассматривала меня непрерывно, да еще так, как будто видит меня насквозь. К тому же она была очень красива - брюнетка с голубыми глазами и без малейших изъянов на лице. Я тоже кое-что про нее понял: что не поглядит она своего мужа, если ей чего-то хочется...
Приехали мы ночью. Разбуженные слуги отпаривали меня в ванной и усердно терли мочалками, им сказали, что монахи никогда не моются. Одежду выдали чистую, но весьма скромную. Потом красавица Флора Фурская самолично занялась моей головой.
Мы прошли в ее косметический кабинет, полный баночек, пузыречков, щеточек и щипчиков. Зеркал тоже было много, но маленьких. Даже у герцога Фурского не хватало денег на большие зеркала из Алонса.