Степан Кольчугин - страница 18

В освободившуюся комнату Боковых въехали новые жильцы: Гомонов, вдовец, газовщик из доменного цеха, его дочка и старуха мать. На второй же день с ними произошел смешной случай. Всю ночь боковский кот стучал лбом в окно, а утром ворвался в комнату и спрятался от старухи в духовку. Старуха решила, что кот ушел, и занялась хозяйством, растопила плиту. Обгоревший кот вырвался, выскочил во двор. Старуха погналась за ним, но кот залез в угольный сарай и, сидя там, кричал.

Когда Степка вернулся с работы, мальчики уже вытащили кота из сарая и, стоя над ним, совещались, что делать.

Покойная бабка Авдотья любила этого седого толстого кота. Усы у него росли только на одной щеке, со второй их весной срезал стеклышком Степка.

— Убить его, а то мучается, — говорил Мишка Пахарь.

— Я тебя самого убью, — сказал Пашка — Он у меня турмана загрыз. Сейчас за хвост его подвешу.

Он взял кота за заднюю ногу и поволок его по двору.

— А ну, пусти! — крикнул вдруг Степка и со страшной злобой ударил Пашку по руке.

Пашка выпустил кота и растерянно спросил:

— Чего ты, в морду хочешь?

Степка схватил камень, и Пашка, закрыв голову руками, отбежал, — маленький, перепачканный углем человечек точно нес в себе частицу буйного шахтерского удальства.

Степка угодил камнем Пашке в ногу. Пашка вскрикнул и, ковыляя, побежал к дому, а Степка налетел на него и лупил кулаками по спине и по шее.

Кота торжественно похоронили в ущелье за домом и на могиле поставили крест. Степка весь вечер ходил победителем, и мальчики с почтением смотрели на него.

— Господи, как сатана какая-то, — говорили женщины.

— Ты бы помылся, — уговаривала тетя Нюша. — Пойдешь к матери в воскресенье, она слезами зальется.

— Я в субботу помоюсь, — сказал Степка.

Мальчики подошли к бывшей боковской квартире и принялись кричать:

— Эй, ты, кота не допекла!

Бабка не отвечала, но когда Степка начал показывать ей через стекло кукиши и кричать обидные слова, она выскочила во двор, и Степка, вмиг забыв о шахтерской удали, спрятался за сарай.

Худая девочка в длинной юбке, почти целиком прикрывающей ее темные худые ножки, ходила под окном, баюкая сверток тряпок. У девочки были желтые лохматые волосы, не заплетенные в косу.

Степка пошел к ней, строя жестокие рожи. Она, должно быть, подумала, что кукла испугана видом грязного и оборванного паренька, наклонила голову и запела:

— А-а-а-а, ты не бо-о-ой-ся.

На мгновение Степка замедлил шаги, но за спиной хихикали мальчики, ожидавшие представления.

— Эй! — крикнул Степка и, вырвав из рук девочки младенца, занес его высоко в воздух, бросил о землю и начал топтать сапожищами.

Девочка заплакала и побежала к дому.

Степке сразу сделалось скучно; даже мысль о неожиданной победе над Пашкой не тешила его.

А солнце уже давно зашло. Мальчик, зевая, поглядел на небо: там в огромной высоте, точно огоньки подземных лампочек, поблескивали редкие звезды.

Степка пошел домой. Неясные мысли были у него в голове.

Может быть, и там идут шахтеры, кряхтят и ругаются, стукаясь головами о ночные облака. Утром они спускаются на землю и сдают лампочки в ламповую…

Все эти ночи Степка спал на кровати Кузьмы. Теперь веселый Кузьма представлялся ему огромным мрачным дяденькой.

Какая грязь развелась в комнате! В большом чугуне вырос белый мох, и когда Степка дохлебывал щи, из чугуна пахло холодом и сыростью.

Утром голос гудка разнесся далеко по степи, и тысячи рабочих, зевая, надевали жесткую от застывшего вчерашнего пота одежду, выходили из домов, землянок, каюток и шли к заводу.

В этой толпе, зевая и потягиваясь, шел Степка. Над головой улыбалось утреннее небо, такое легкое и веселое, что не шла на ум грустная мысль о двенадцатичасовой упряжке под мокрыми сводами угрюмой Заводской шахты.

Степка научился различать проходивших по штреку, мимо его двери, людей.

Забойщики ходили с кайлами и обушками, держались степенно, молчаливо и ругались сравнительно редко. Навальщики и глеевщики, по большей части молодые парии, ругались все время и шутя замахивались на Степку лопатами. Самым спокойным народом были бородатые плотники и крепильщики, носившие с собой пилы и топоры. Больше всех озорничали саночники, гремевшие толстой железной цепью. Но особенно интересовал Степку запальщик. Этот худой бритый человек носил за плечом сумку с динамитом, в руке у него была длинная деревянная палочка, — ею он прочищал бурки. Запальщик ходил всегда один, не поднимая головы, задумавшись; ни разу он не посмотрел на Степку. Шахтеры, встречаясь с ним, уступали ему дорогу и, глядя вслед, говорили: