Стихи 1984 – 2016 - страница 13

2004

Иван Иваныч был наивен

и выйти в люди захотел -

В них Бог! Они почти невинны,

когда у них не много дел.

Иван Иваныч вышел в люди,

но не нашел он Бога в них,

и, ощутив себя чуть выше,

он выпил пива за троих.

Иван Иваныч выпил пива,

и свет проник в его тюрьму,

и вышел Бог, такой красивый,

и дал по темени ему.

Иван Иваныч сделал лужу,

но не смутившись заявил,

что он наверно станет мужем,

поскольку больше нету сил.

Вот так вот это и случилось,

вот так вот и произошло,

что мы с тобою появились

на этом свете небольшом.

2004

Твои сяжки, твои плавники,

твои зоны Захарьина-Геда,

твои перья, твоей тонкой руки

розоватый просвет, твоя гедо,

моя ния, и ужас врача

при осмотре, обычный для хомо,

а застрявшие в лифте кричат,

но совсем не за тем, чтобы помощь.

Ох, тела твои будут мелькать,

перепонки, хвосты и вибриссы.

Семиглавая ртуть, облака,

древнегреческий хор в эпикризе.

2004

Вас нет, я сплю. И совесть моя спит.

То три, то восемь пальцев на ладони,

горит коньяк, и женщина слепит,

и темя лижет тьма, которая не помнит,

ни как зовут, ни, главное, куда.

Дебильный аист принесет вам тело,

уронит нянька. Бух. Остаться бы вот так,

без памяти, лишь в собственных пределах,

и слушать, как жужжит, стихает в кулаке

кусучей мухой мир... Но опаньки! проснулись

внутри менты, и страшно быть никем,

и страшно всем, и нянька встрепенулась.

2004

Мышление есть внутренняя мышь -

животное, нетрезво и бесстыже

бродящее за лбом. Она бы рада кыш,

да некуда, и можно только ниже,

где мышь другая, белая - душа -

рыдает, заплутав в кишкастом теле,

как Моисей в степи - ни подышать,

ни что другое. Тихо посветлело

снаружи небо, ветер пьет из рек,

и победить уже почти не больно.

Как два веретена, еще быстрей

они летят, раз где-то путь на волю.

2004

Несу говно в стеклянном пузырьке,

резинкою притянута бумажка,

там дата, имя, адрес. В кулачке

бух-бух сердечко. Видно это важно -

быть изнутри не хуже, чем извне.

Хотя всё сон, но мучаюсь я, снясь:

так что увидит доктор в этом сне?

кем он проснется? и проснусь ли я?

2004

Сосуды для дУхов, расписанные изнутри,

под морем, стоявшим вокруг, как глубокая осень,

как фон для луны, что нависла над каменной розой

не очень возможного города. Хочешь - сотри

черты, что случайны, и пей с занемевшей горсти,

несуществование в спёртом пространстве рисуй,

внутри головы все красоты держа на весу -

деревья, собак, мостовые, трамваи, мосты.

2004

Глазунья самок с синей кровью,

детва с лазурною мочой.

Почти как люди, но не вровень,

а просто тихие ещё.

Поклокочи гемоглобином

съешь силикона, выпей дым -

не станет скоро нас, любимых,

под небом, больше не родным.

2004

Когда я не имел часов,

то полагался на желудок,

движения теней, но, жуток,

выкусывал мясецеслов

меня из тел одноимЕнных,

и неким утром, вновь босой,

я вспомнил прошлое, где всё

произошло одновременно.

Завёл часы. Завёл. С тех пор,

тихонько лязгая в запястье,

железный клоп небезопасный

сосёт оставшийся ихор.

С тех пор всё больше человеком,

всё меньше не припомню кем.

Пусть с лишним языком в руке,

но больше не прозрачны веки.

2004

Известно - дЕвичий умок

подобен дикому алмазу,

где след не то чтоб неглубок,

но просто невозможен сразу.

Пусть жутковатый льется свет