Стихи 1984 – 2016 - страница 44

биенье темного сердца под нависшею тишиной

что ставит сапфировый коготь на горящие черным волны

круглой крутящейся ночи не заполнимой сном

2008

даже сны уже не выглядят настоящими

даже думаешь что там не чувствуя головы

скоро печаль свою медную нить потащит

сквозь фильеры связок голосовых

что туда что потом оттуда везде не то

но подземный вагончик все тащит сирых

мухоглазый петров зашивает себя в пальто

переходит в куколку дезертирует

чтоб потом растворившись в самом себе

выпасть вновь практически в той же форме

и стоять на скользком стеклянном дне

задрав голову в синее розовое или черное

2009

питиримом пришел из лавки, хотя уходил петром.

серый кулек течет на землю мукой и солью,

выводя: ты встретишься с нею и разрубленный топором,

или скормленный гулям, не в этой, так в той юдоли,

где бездомные реки становятся воздухом синих рыб,

ветром белых деревьев, цветущих живым неоном,

серебристыми девами, светом, видимым как навзрыд

сквозь горящую соль, из глубины бессонной.

бей хвостом, пускай пузыри да жги радугу на спине,

но открытая заново речь опять ниасилит сути,

что плетет вас паучим узором то в воздухе, то на дне,

или в белом луче, где все тоже наверно будет.

2009

ничего не сбывается. обещанья плывут по ветру

золотою колкою канителью, серебряной фальбалой,

оступаясь в воздухе, выгорая в недобром свете,

ловчей сетью, слюной арахны, с жужжащею головой

идущей от кокона к кокону, от глупца к слепцу,

многорукая дева голодных сумерек, дрожь и шепот,

и слова то зовут за облако, то растекаются по лицу

уже почти человечьему, с глазами такими топкими,

что даже взгляд ее и тот уже пожирает заживо,

а поцелуй вырывает из тела и превращает в пульс

заполошных сердец ее, где свет через восемь скважин,

в тень, текущую в лимфу ее слепую.

2009

"заводная вселенная с музыкой заводной"

Борис Кокотов

тихая поступь песка, города из стекла и дыма,

где роятся незрячие голоса, где отовсюду ветер.

небеса как слюда, за которой феб керосиновый,

тарахтенье, одышка поршней, осей фальцеты.

то прецессия, то нутация, то биение, то тряхнет

землю так, что люд осыпается в небы голодные,

в шестерни их и музыки, в океаны огней и вод,

в их зверинцы горячечные, звездные хороводы.

заслони нас пыль, раскаленное облако или снег,

дождь из рыб или радуга из окалины и железа,

от базедовой тьмы материнской, от света на самом дне

нескончаемой жизни - единственной, бесполезной...

2009

человек всегда отпечаток, слепок какого-то места,

выветренный след, изнанка воздушной ямы,

страничка лоции, где "где-то" выглядит неизвестной

суммой глубин, потоков; за обугленными краями,

ломкой, черной каймой продолжает гореть окно,

какое-то дерево машет ветками, сладкий воздух

преломляет свет, превращая тебя в одно

безутешное зрение, обходящееся без мозга.

а вода лежит на камнях как разумное вещество,

синий уроборос, обвернувшийся вокруг мира,

пожелтевшей карточки (это мой дом, а там вон твой)

в неразборчивых надписях и цифири.

2009

очевидно больному нужен не врач, а другой больной.

ешь правду, паси каюк, обводи себя протоплазмой,

но ум как старая лошадь - идет когда слышит но,

незряче, не просыпаясь, сквозь сны свои непролазные:

вот татарский бифштекс новостей, вот живая тьма

течет по дымящимся улицам, а мы на случайных снимках

выходим как есть - красноглазые, смазанные, словно снясь -

снимаясь во сне - настырном, впивающимся повиликой.

все как будто на каменном облаке - дышит туманом сад

и бродячее белое дерево-дух посередине неба

осыпается нами, бормочущей пылью, слюдяною тоской цикад,

а ученые грамоте мыши и белки записывают все это.

2009

на фоне гор, на фоне поэтичных

иных красот, неважно - встанем чтоб

оскалиться - но вылетает птичка,

и вечность ударяет в лоб.

и рвется время, как гнилой кукан

нанизанных рыбешками событий,

и вновь плывем, и светимся слегка

в пустой воде, где ни войти, ни выйти.

карасик жан, уклейка зульфия,

уснувший сом, плотва под номерами,

стрекозы, плавунцы, ватаги комарья -

все уже кончилось, а здесь не умирают.

кювета, озерцо, и сохнет на стекле

прямоугольный мир, вот дата, мы с тобою