Стихотворения. Поэмы - страница 19
Тут от сорванцов-ребят подальше
И для выводка его сохранней.
В ивняке потемки и прохлада,
Разрослась трава, цветет татарник.
Изомлев до одури на солнце,
Ящерицы прячутся в кустарник.
А где небо сходится с землею,
Несколько туманных, стертых линий.
То верхи церковных колоколен
И садов фруктовых в дымке синей.
Алфельд! Ты красив, здесь я родился,
Здесь меня качали в колыбели.
Стань мне в будущем моей могилой
У последней и конечной цели!
Пешт, июль 1844 г.
В моей комнате
Перевод Л. Мартынова
Дождь весь день, и небо серое,
Как солдатское сукно.
Видимо, сегодня вечером
Мне гулять не суждено.
Почему меня подругою
Бог не хочет наградить?
Вот бы с нею было весело
Забавляться и шутить!
Трубку я курю и слушаю
Говор капель дождевых,
И витаю где-то мысленно
В днях минувших, днях былых.
Были радости и горести,
И — чего скрывать уж мне! —
Я испытывал страдания
Лишь по собственной вине.
Ох, уж это легкомыслие!
Доводило до беды.
И набили мне оскомину
Терпкие его плоды!
Это — только легкомыслие,
Только лишь оно одно!
И исчезнет, как мне кажется,
Вместе с юностью оно.
Жизнь моя полна превратностей,
Друг один не изменил —
Он меж всяких неприятностей
Постоянно верен был.
И когда я здесь по родине
Зверем загнанным блуждал,
Голодал со мною вместе он
И в одной канаве спал.
На чужбине другу этому
Было жить со мной не лень —
Сухари глодать солдатские
За четыре гроша в день.
Хлеб актерский, густо перченный
Жульническою рукой
И от слез соленый дьявольски,
Ел со мной приятель мой.
Этот верный друг — Поэзия!
Я ведь песню пел свою
Между всяческими бедами
И на сцене и в строю.
Вы, стихи, жить вечно будете
Иль умрете вы со мной?
Ночью над моей могилою
Загоритесь ли луной?
Кончен дождь! Над полем ракошским
В небе радуга взошла.
Погуляю, коль не выскочит
Кредитор из-за угла.
Пешт, июль — август 1844 г.
Вечер
Перевод Б. Пастернака
Потух закат.
Поля молчат.
Лишь лунный луч
Скользит меж туч.
Так на гранит
Могильных плит
Бросают взгляд
Из-за оград.
Мир этих чар —
Особый дар,
И он не дан
Для горожан.
Но вот селом
Идут вдвоем
Она и он
Под песни звон.
Вслед этим двум,
Заслышав шум,
И соловей
Пост смелей.
А у гумна
Свирель слышна.
Там сад, забор,
Дымит костер,
И у огня,
В конце плетня,
На свой кожух
Прилег пастух.
Пока навзрыд
Свирель звенит —
Сопит, жует,
Пасется скот.
Вдруг из-за лип
Калитки скрип!
Пастух, привстав,
Туда стремглав.
Объятья, зов
Невнятных слов.
И вот они
В тиши, в тени,
Наедине,
На зависть мне.
Целуйтесь всласть!
Мне не попасть,
Мне к вам нельзя, —
Трудна стезя!
Пешт, июль — август 1844 г.
Шандор Петефи.
Литография, худ. Миклош Барабаш, 1845 г.
Подражателям
Перевод А. Ромма
Вам кажется: поэзия — тележка.
Дорога есть, лошадка есть — садись!
Но стих — орел! Свободно он взлетает
Туда, где нет путей, — на волю, ввысь!
А вы, бессильные, пустые трусы,
Вы ждете, чтобы путь открыли вам.
Пройдет поэт — и, словно псы за костью,
Бросаетесь вы по чужим следам.
Хватай перо! Пиши, когда ты в силах,
Иди туда, где не бывал другой!
А нет — берись за плуг иль за колодку
И стих свой жалкий растопчи ногой.
Пешт, июль — август 1844 г.
Зима в Дебрецене
Перевод Л. Мартынова
Эх, Дебрецен,
Среди твоих я стен
Большие претерпел лишения,
Но тем не менее
И вместе с тем
В воспоминаниях ты мил мне, Дебрецен!
Я не бурсак,
Но все ж постился, да еще и как!
Ведь неспроста придумано богами
Нас костяными одарять зубами,
А если б зубы были из металла,
То их давно бы ржавчина сглодала.
В ту зиму холод был весьма суров,
А я не мог купить не только дров,
Но и соломы.
Проснувшись в холоде не топленного дома,
Я надевал потрепанное платье,
И мог сказать я,
Как тот цыган, что в сеть закутался от стужи:
«Ух, как там холодно, снаружи!»
И что ж! Хоть пробирала дрожь,
Но стихотворствовал я все ж!
Чуть двигалась рука моя.
А я?
Курил я трубку в час такой
И тепленький чубук рукой
Сжимал,
Пока мороз не отступал.
И в нищете я утешался мыслью той,
Что был знаком и с большей нищетой.
Пешт, июль — август 1844 г.
Много с веточки мы вишен рвем…
Перевод Л. Мартынова
Много с веточки мы вишен
Рвем,
Но одну жену привел я
В дом.
Ах, и этого довольно,
Чтоб
Бедняка загнать однажды
В гроб!
Очень грозной ее создал
Бог.
Перед нею весь дрожу я:
Ох!
Все отдам, лишь только скажет:
«Дай!»
Но за все одна награда —