Стинг. Тайны жизни Гордона Самнера - страница 25

К счастью, на следующий вечер группа играла на задней палубе, где публика была помоложе.

Ронни объясняет: «Мы начали играть рок-н-ролл, и тогда один парень подошел к нам и сказал, что он о нас думает: мы замечательные. Оказалось, что это капитан. Слух об этой реакции дошёл до музыкального директора и, начиная с этого момента, нам было разрешено заниматься молодежью».

Во всяком случае, Стинг и два его других соотечественника провели время бурно на протяжении двух недель круиза. В каждом порту они сходили с корабля и отправлялись по местным барам и клубам. Плата была сто фунтов в неделю, что было хорошими деньгами в то время. Ронни Пирсон и по сей день все еще работает музыкантом в круизах.

Однако у Герри Ричардсона несколько менее ностальгические воспоминания об этом круизе: «Проблема была в том, что Ронни организовывал его, а все что он делал, расходилось с нашими представлениями о поездке. Я хотел одного, Ронни совсем другого, а Стинг хотел только каникул. И все остались недовольны».

Этот круиз вскрыл некоторые глубокие противоречия между Стингом и Герри Ричардсоном. Эти двое все более и более соперничали друг с другом по поводу того, кто должен писать и исполнять песни. Совсем незадолго до круиза Герри разбил тарелку о голову Стинга, а Стинг вылил на Герри миску горячего супа во время яростного столкновения в квартире в Тайнмаусе. Такая творческая «напряженность» встречается часто, аналогичная ситуация впоследствии возникла между Стингом и другими музыкантами «Полиции».

Однажды жарким летним днем Стинг, Фрэнсис и Терри Эллис ехали в старом побитом сером «ситроене» вниз к пляжу в Марсдене, потому что Стинг только что купил трубку для плавания и хотел ее опробовать. Они также взяли маленькую резиновую лодку. Фрэнсис положила скромный ланч, состоявший из бутербродов и кофе, в корзину, и они отправились.

Терри Эллис никогда не забудет этот день, потому что беременная Фрэнсис была предоставлена сама себе, в то время как Стинг вел себя как ребенок с новой игрушкой и проводил часами время под водой, плавая вокруг скал, которые окружали пляж. «Они не казались очень близкими друг другу, а ведь они были женаты. Стинг просто провел все время, говоря о работе», — вспоминает Эллис.

Спустя несколько недель «ситроен» Стинга загорелся, когда они проносились вниз по M1[14]. К счастью, машина была застрахована, и деньги, которые они получили, фактически помогли им найти и снять приличную квартиру. Как выразился Ронни Пирсон: «Если вы уроните Стинга головой вниз, для него и это будет хорошо».

Тем временем «Last Exit» продолжала бороться, и возникло искреннее опасение, что группа может бесконечно долго играть во второсортных клубах, на неизвестных площадках и так никуда и не продвинуться. Фрэнсис, имея перерыв в актерской деятельности, фактически начала помогать группе на сцене. Она даже советовала Стингу, как вести себя на сцене. «Когда я впервые увидела «Last Exit», Стинг слишком много смотрел по сторонам. Он думал, что этим притягивает аудиторию, но я знала, что такое поведение артиста рассеивает внимание зрителей и заставляет его выглядеть нервным и неуклюжим. Я сказала: «Оставайся спокойным»». Стинг последовал совету жены, и его начали замечать.

Фрэнсис также взяла с собой последние демонстрационные записи группы в одну из поездок в Лондон. «Это мешает творчеству, если группа занимается этим сама. Послушайте. Это мое искусство. Возможно, это было большим преимуществом для группы, что у них была я, которая могла пошутить и пофлиртовать и с А., и с К., и в то же время была беременна».

В неизбежной борьбе за власть, которая продолжалась внутри «Last Exit», лидерство в группе постепенно перешло от Герри к Стингу. Спустя годы Стинг признавался: «Я узурпатор. Не мог же я «держать свет под спудом»? Я не такой человек».

Герри с тех пор как-то укротил свое негодование по поводу того, что происходило со Стингом: «Чтобы ладить, нам приходилось разрешать Стингу вылезать вперед. Я знал, что Стинг собирается стать звездой. Он выстраивал свои невероятные отношения с публикой. Он был умен, он писал песни, у него был великолепный голос. И, конечно же, было это невероятное обаяние. Он нравился всем, кто его знал».