Сто лет восхождения - страница 38
Игорь Курчатов, в новом сером костюме, по-мальчишески стройный, с выражением ответственной значительности на гладко выбритом лице, озабоченно оглядывает зал. Досталось Курчатову изрядно. По сути дела, все основные хлопоты по организации первой Всесоюзной конференции по ядру легли на его плечи. Цепочка физтеховцев тянется от трамвайной остановки на стрелке Васильевского острова к Академии. Они с любопытством смотрят на мордастые, сверкающие черным лаком интуристские машины, которые, соскользнув с выгнутой спины Дворцового моста, подплывали к гранитному цоколю Академии. Зарубежные гости... Все-таки прибыли. И Поль Дирак, открывший позитрон, частицу равную по массе электрону, но с положительным зарядом. Точнее все же будет сказать, не открыл, а предсказал, вычислил, как Паули и свое гипотетическое нейтрино. И Фредерик Жолио-Кюри, и Френсис Перрен (сын знаменитого Жана Перрена), который должен выступать с докладом о структурных элементах атомного ядра. И по-юношески ломкий, черноголовый, близоруко всматривающийся сквозь толстые линзы очков в скачущего на противоположном берегу Невы Медного всадника Разетти, представляющий молодую команду Ферми из Рима...
И вот они стоят у двери в переполненном, уже душноватом зале Академии. Стоят тесно сбитой группой, вечные спорщики, противники и союзники Курчатова по «Ядерному семинару». А там, на сцене, в президиуме, Иоффе и озабоченный, весь в хлопотах Курчатов нет-нет да и посмотрят настороженно на эту группку возмутителей спокойствия. На Абрама Алиханова, который, откинув назад свою крупную голову с буйной шевелюрой, прислонился к косяку двери. На Юлия Харитона, бесстрастно улыбающегося каким-то едким шуточкам Артема Алиханьяна. На иронически поджавшего узкие губы Арцимовича. Этот может в самый кульминационный момент громко бросить остроумную реплику.
Академик Иоффе, поднявшись за столом президиума, привычно постучал ребристым карандашом по графину с водой.
И вот начальные, обязательные слова летят со сцены в зал. Академик Иоффе объявляет первую Всесоюзную конференцию по ядру открытой.
Внешне все происходило как обычно. Ритуал любого научного собрания отработан годами.
В свободные часы культурная программа для гостей: и опера в Мариинском — «Князь Игорь», и посещение Эрмитажа, и поездка в Петергоф.
Обед в банкетном зале «Астории», на котором приглашенные физтеховцы вдруг начинают вспоминать, что существуют давно позабытые снежно-крахмальные скатерти, хрустальные фужеры, свернутая на конус, словно фарфоровая, салфетка и звучащие для них таинственнее и отдаленнее, чем нейтроны, протоны, альфа- и бета-лучи, названия блюд: жульен, ростбиф, салат Оливье. Впрочем, и для заграничных гостей волжская икра и дальневосточная красная рыба выглядят не менее экзотично. Физики, пусть даже с мировой известностью, — народ небогатый.
И все же главное в те дни и для своих, и для гостей заключалось даже не в докладах и сообщениях, которые звучали с трибуны конференции, а в тех спорах, которые, словно ячейки огромной невидимой сети, узелок за узелком вязались в коридорах Академии, вестибюлях «Астории» и «Европейской», в неспешных прогулках по летнему Ленинграду.
Недаром, вслушиваясь в разговор Иваненко и Разетти о модели атомного ядра, Лев вдруг убежденно заявил Алиханьяну: «Ты думаешь, наука там?» — и показал рукой на неплотно закрытые двери конференц-зала. Из-за них сквозь щели в пустынный коридор Академии вытекал монотонный поток очередного доклада. Скобельцын увлеченно говорил об энергии космических лучей, охоте за частицами высоких энергий. Все это было знакомо, не раз взято под сомнение, выверено в спорах в «Ядерном семинаре». Поэтому и вышли покурить.
— Нет,— упорно продолжал Арцимович,— настоящая наука здесь.— И кивнул в сторону Разетти и Иваненко.
— Так кто тебе мешает? — Артем докурил папиросу до конца.
— А не с чем. Пока... Вот коли Лейпунский прав, тогда года через два...
Артем лишь кивнул. Они с Арцимовичем понимали друг друга с полуслова.
Фредерик Жолио-Кюри выступал дважды. И оба раза зал провожал его аплодисментами. Сначала он сделал сообщение об искусственной радиоактивности. А на другом заседании доклад на тему: «Возникновение позитронов при материализации фотонов и превращении ядер». Это все было уже где-то на грани реальности и фантастики. При бомбардировке ядер альфа-частицами в лаборатории Кюри наблюдали испускание позитронов. Значит, частица, открытая Полем Дираком буквально на кончике пера, частица, предсказанная теоретиком, существует! А это значит...