Столкновение в океане - страница 13
На этот раз терпению шведской компании пришел конец. Ее инженеры принялись за разработку проекта судна, которое можно было бы без труда построить на одной из верфей Швеции. Проекты второго и третьего «Стокгольмов» сдали в архив. Пришлось отказаться от мысли соорудить судно с тремя плавательными бассейнами (из них один предназначался для команды), десятью палубами, широкими коридорами, большими иллюминаторами, площадкой для танцев на открытой палубе и каютами-люкс с индивидуальными балконами.
Вместо роскошного судна водоизмещением 28 000 тонн в годы войны был еще спроектирован новый, нынешний, четвертый по счету, «Стокгольм». Судно имело семь палуб, закрытый бассейн для плавания, соответствующие пассажирские салоны и каюты для размещения вместо 1300 всего лишь 395 пассажиров. Валовая вместимость нового судна была 12 165 регистровых тонн.
Спущенный на воду в начале 1948 года «Стокгольм» первым в послевоенные годы среди пассажирских судов новой постройки стал совершать рейсы через Северную Атлантику. Он был самым крупным из построенных когда-либо в Швеции судов, но, вместе с тем, самым маленьким среди пассажирских лайнеров, курсировавших через Северную Атлантику. В те времена все пароходные компании строили только небольшие суда, так как было распространено мнение, будто в послевоенные годы не морской, а воздушный транспорт явится основным средством доставки туристов в Европу. Никто не мог предвидеть того колоссального роста туризма после войны, в результате которого увеличились не только перевозки по воздуху, но и резко возросли трансатлантические морские перевозки, достигнув более одного миллиона пассажиров в год.
Понимая свой просчет, шведская компания увеличила в 1953 году размеры надстройки «Стокгольма», в результате чего судно могло принять уже 548, а не 395 пассажиров. Но судно сохранило свои обтекаемые очертания гоночной яхты. У него был удлиненный бак, остро срезанный нос эсминца и изящно закругленная корма крейсера. Длина судна 160 метров, ширина 21.
По словам владельцев, «Стокгольм» был скорее комфортабельным, чем роскошным судном. Индивидуальный комфорт обеспечивался за счет не имеющего себе равного обслуживания пассажиров экипажем, практичного, но не роскошного оборудования судна, предоставления всем пассажирам и команде исключительно бортовых кают с иллюминаторами, являющихся свидетельством изобретательности инженеров, создавших судно. Весь экипаж, от главного штурмана до самого младшего буфетного юнги, воплощал истинно скандинавское, исключительно честное отношение к своим обязанностям, к порученной работе. Судоходная компания заботилась о создании для него таких же условий, как и для пассажиров: в одной каюте размещалось не более двух членов команды, причем эти каюты почти ничем не отличались от пассажирских.
Шведская компания требовала, чтобы каждый из экипажа работал с максимальной отдачей, и заведенный на судне порядок предусматривал это. Лайнеры компании относились к весьма немногочисленному разряду пассажирских судов, на которых на вахту выходил один штурман. На большинстве судов на мостике находились одновременно два вахтенных штурмана: если один из них был занят у радиолокатора или работал с другими навигационными средствами, установленными в штурманской рубке, второй продолжал вести наблюдение за морем вокруг судна. На скандинавских лайнерах считали, что один прилежно работающий штурман может без особых усилий справиться со всеми задачами, поэтому на «Стокгольме» из четырех только три штурмана поочередно круглосуточно стояли вахту. Капитан и старший штурман обычную вахту не несли и появлялись на мостике, лишь когда в этом возникала необходимость: при ухудшении видимости, когда нужно было изменить курс, а также на подходах к берегу и при входе в порты.
Занявшись обычными вахтенными делами, Карстенс почувствовал себя уверенно в знакомой обстановке рулевой рубки, которая была мозгом и нервным центром судна. У трех матросов были свои определенные обязанности, и фактически Карстенс был на мостике одинок. Курить или пить кофе здесь не разрешалось. Общаться с матросами командному составу не полагалось, чтобы фамильярность в отношениях не нанесла ущерб дисциплине, за соблюдением которой на судне следили строго. Разговоры допускались исключительно служебные.