Страницы Миллбурнского клуба, 1 - страница 15

Чуть подтолкнешь кого слегка –

И заведут с пол-оборота:

Еще в очках! Куды ты прешь?

А он в такси привык, холера!

Интеллигентов развелось!

Небось еврей, из инженеров...

Людской поток угрюм и хмур.

И лишь поэт от счастья тает!

Он прикоснулся поутру

К рабочим ватникам в трамвае!

 Я себя причисляю к многомиллионному сонму футбольных болельщиков уже лет 65. Сам играл, и судил, и даже тренировал детишек здесь, в Америке! Всю жизнь мечтал увидеть чемпионат мира – и ведь увидел. В 1986 году был в Мексике, на финальных играх. Видел в деле легендарного Марадону, потрясающего Платини.

И как же было пройти мимо вот этих стихов Григория Поженяна:

Не паситесь в офсайде

В тени у чужого крыльца.

Старых жен не бросайте.

Несите свой крест до конца.

Он же («Песня о друге»):

Уйду с дороги, таков закон.

Третий должен уйти.

Кое-что о футболе или уйди с поля

Не надо пастись в офсайде

В тени у чужих ворот.

Пишите. Или играйте.

Жена пусть в запасе ждет.

Мяч, то есть крест, несите.

И если открыли счет, –

Любимой гол посвятите.

Жена пущай подождет.

Строчку, как мяч, подрезал...

Что-то читатель притих...

Я с углового врезал

Прямо в собственный стих!

Вскричала любовь – «Мазила!»

Швырнула с крыльца бадьей.

Да и жена не простила,

Ушла с футбольным судьей.

Стихи и футбол отныне

Стоят на моем пути.

Третий я – посредине.

А третий должен уйти.

Остался поэт в офсайде,

В тени у чужого крыльца...

Стихи его прочитайте.

Несите свой крест до конца...

Одно время в СССР выходили ежегодные сборники «Альманах поэзии». Зачастую там публиковалось такие стишата, что пройти мимо было просто невозможно. Не знаю, стал ли известен нижеупомянутый Борис Ветров, но мне его мысли ужасно понравились. Вот они. Ну просто просятся на пародию. Борис Ветров, «Материя»:

Я стал человеком,

А мог стать орлом,

Зеленою веткой,

Железным веслом...

Кое-что материальное

Я стал человеком,

А мог стать котом.

Соломенной шляпкой,

Дубовым веслом.

Мог – кислой капустой

И спиленным пнем.

Вином и закуской,

Троянским конем.

Двенадцатым стулом,

Зеленой травой,

Зубастой акулой,

Ночною совой.

Пробиркой учебной,

Горшком под кровать...

Да мало ли чем мне

Захочется стать?

Дождем спозаранку,

Цветным какаду,

Мог дыркой в баранке,

Булавкой в заду...

Я все перечислил,

Я на ноги встал,

Я стал человеком.

Поэтом – не стал.

А вот попался поэт из второй волны эмиграции – Иван Буркин.

Не слышали? В Википедии он упомянут, но стихов его я не нашел. Только вот эти записанные когда-то строчки:

Я живу под каштанами,

Над веселой рекой,

С недостатками старыми,

С моей правой рукой...

Ну не повезло человеку, может, инвалид был Иван Афанасьевич?

Пособие по анатомии

Я живу со старухою,

За рекою совсем,

С глухотой в правом ухе,

Слепотой минус семь,

Не видать за туманами

Недостатки реки.

Проживу за каштанами

И без левой руки.

И митральные клапаны

Я в стихи притащу,

Даже нос расцарапанный

Зарифмую к дождю.

Вечерком со старухою

Недостатки сужу...

А на левую ногу я

Больше зла не держу!

Анатолий Софронов. Кто не помнит эту гнусную личность! Партприхлебатель, конъюнктурщик, любимец органов, секретарь Союза писателей. Посмотрите, что он сам о себе написал! И ведь гордился, что был продажной скотиной!

Не объезжайте старого коня!

Уже он в меру временем объезжен...

Он пережил немало седоков,

Сменил в пути немало всяких седел.

И для того, чтоб мчаться далеко,

Он сил своих в дорогах много отдал.

Мы не забыли эти времена

Не упрекайте старого коня!

Он гнал за лидером, то лысым, то бровастым!

Скакал, подобострастно семеня,

Поэт-кентавр, скакун продажной масти.

Пошлем его скакать за рубежи!

Подкованный. И партией проверен.

Такой не подведет. Он первым прибежит.

А если что – соврет как сивый мерин.

На всех рысях к литературе мчась,

И Запад понося, то в драме, то в сатире,

Он громко ржал, в конюшню возвратясь,

Что наш хомут – он самый лучший в мире!

Да, старый конь не портит борозды,

Но передавит множество народа!

Он думает, что скачет без узды,

Поэт-кентавр софроновской породы.

Меня всегда поражала готовность совписов отражать, следовать, всецело поддерживать. Уж на что приличный был поэт Евгений Долматовский, но и он подрабатывал из конъюнктурных соображений.

Тихим лирикам знать пора: