Страницы жизни - страница 5
Не успел я еще прийти в себя после фронтовой жизни, как по деревне пронеслась весть: через несколько дней в Инсаре должен состояться первый съезд Советов. Вскоре оттуда приехал представитель.
На небольшую площадь, куда деревенские зазывалы с колотушками приглашали людей, шли мал и стар. Никогда еще Высокое не видело такого многолюдного схода.
Инсарский гость поднялся на широкую скамейку:
— Товарищи! Поздравляю вас. Отныне и навсегда рабочие и крестьяне взяли власть в свои руки.
— Спасибо, — послышалось в ответ.
Стоявший поодаль столыпинский управляющий крикнул:
— Рано благодарить. Цыплят по осени считают.
— Бей его, гада! — прокатилось в толпе. И через миг управляющего точно ветром сдуло.
Когда на площади воцарилась тишина, снова заговорил представитель из города:
— Товарищи! Имя Ленина вам известно?
— А как же, известно, — послышались голоса.
— Так вот Владимир Ильич Ленин делает все, чтобы жизнь народа всячески облегчить.
Представитель говорил о разделе земли и помещичьего имущества, о семенах и снабжении рабочих хлебом, о сплочении трудовых крестьян, особенно бедноты. Затем предложил избрать от деревни делегата на съезд Советов.
— Изберете его и наказ дадите, чтобы все ваши пожелания доложил съезду Вы не против?
Толпа вдруг пришла в движение, и из нее в круг выбрался всеми уважаемый дед Анисим.
— Погодь милый человек, — перебил он оратора, — дай и мне малость сказать.
Дед попросил помочь ему взобраться на скамью. Поддерживаемый чьими-то крепкими руками, стал на нее, осмотрел площадь и впервые за всю свою долгую жизнь заговорил перед таким большим собранием:
— Высоковцы, дошло до ушей ваших, что этот человек сказал? Понимаете ли, какое время наступило? Представитель власти с нами как с людьми разговаривает, спрашивает: согласны ли мы или против его слов? Вот я проработал у Столыпина, считай, годов больше шестидесяти, и никто никогда у меня не спрашивал, что я думаю, против я или нет Скажи я тогда свое слово — зубов бы, ребер не досчитался. Вот и посудите: стоит ли нам беречь и любить Советскую власть али нет. Я кончил.
Под возгласы одобрения и аплодисменты деду Анисиму помогли сойти со скамьи. Он снова оперся о большую сучковатую палку, всем туловищем подался вперед, приложил к уху ладонь, чтобы не пропустить слов инсарского представителя. А тот продолжал прерванную речь.
Он рассказал о задачах уездного съезда Советов а в заключение спросил:
— Ну так какие будут предложения? Кого хотите послать своим делегатом?
Сход зашумел, как встревоженный улей, а потом чей-то голос громко крикнул:
— Пущай едет Иван Болдин.
— Правильно. Считай, парень жизню знает, с турками воевал.
Я не видел говорившего. Почувствовал только, как от волнения к лицу прилила кровь, опустил глаза.
Подождав, пока гул голосов уляжется, представитель заговорил снова:
— А что? Парень он подходящий, с этим делом справится. Иван Болдин и в армии активным был. Как только царя свергли, солдаты избрали его членом комитета.
Откуда, думаю, это известно ему? Видит он меня как будто в первый раз После схода спросил у него об этом На мой вопрос он ответил тоже вопросом:
— Хороши бы мы были большевики, революционеры, если бы не знали своих людей? — Затем добавил — А тебя знаю, потому что служил недалеко, почитай через окоп, — и хитро подмигнул.
Я ехал в Инсар на первый уездный съезд Советов, испытывая чувство огромной гордости и вместе с тем прекрасно понимая, какую серьезную ответственность возложили на меня односельчане.
Съезд начал работу в один из январских дней. Наряду с большевиками и беспартийными товарищами, глубоко преданными Советской власти, в зале заседаний при сутствовали и явные ее враги — представители земской управы и бывшие члены городской думы во главе с махровым черносотенцем священником Синократовым. Съезд проходил бурно, часто разгорались горячие споры. И мне пришлось трижды выступать против эсеров и их единомышленников. Я не был оратором, наверное, в моей речи имелись шероховатости, но то, о чем спорили, было так близко моему сердцу и сердцам всех высоковцев, что я не мог молчать.