Странная девочка - страница 59

— Ты на него не смотри, на Витьку-то моего. Ему отродясь смешинка в рот попала, даром, что тракторист не из последних. На Доске почёта в райцентре портрет его висит, а сам он хуже маленького.

— Вы мне покажете, как пройти к Тимочке? — доверчиво спросила Катя женщину.

— Сперва надо сдогадаться, где он есть, этот самый Тимочка, — вполголоса проговорил Виктор.

— Не встревай! — сказала мать. — А ты сама-то откуда, девочка?

— Из Ленинграда.

— А идёшь куда?

Катя удивилась.

— Да ведь я уже пришла! В Дубки.

Виктор тихонько присвистнул:

— «Пришла», называется!

— Так ты в Дубки идёшь? — спросила женщина. — А это, родненькая, не Дубки.

Катя изменилась в лице.

— Как не Дубки? — вскрикнула она и соскочила с лавки, схватила в охапку пальто, заметалась: — Где мои туфли?

— Да подожди ты, птаха! — мать Виктора удерживала её за рукав. — Вишь, затрепыхалась!

Катя вырвалась из рук женщины и расплакалась:

— А где же Дубки? А это что же? Не мо-ожет быть!

Всю дорогу Катя не плакала, а тут так разошлась — и не остановиться.

Мать Виктора успокаивала её, гладила по голове.

— Вот как ты измучилась, бедняжка! И чего плакать? Это Березняки. А до Дубков отсюда рукой подать.

— Через лес шла? — спросил Виктор. Но от ревущей Кати ответа было не дождаться, и он продолжал: — Тебе бы левее взять, а ты вправо, небось, подалась, в ельник залезла. Недаром ты такая рваная.

— Зачем мне Березняки? — прорыдала Катя. — Я к Тимочке хочу!

— Будет, будет тебе Тимочка! — говорила мать Виктора.

Она отвела Катю обратно в сенцы, там под рукомойником сама вымыла ей руки и лицо, стянула с неё чулки и заставила вымыть ноги. Потом, приговаривая что-то ласковое и успокаивающее, напоила её горячим молоком с лепёшками.

Постепенно Катя перестала плакать и стала отвечать на вопросы. Прерывисто вздыхая, она объяснила, как Тимочка очутился в Дубках. Когда Катя сказала про двоюродную бабушку, Виктору попало в рот сто смешинок сразу.

— Может, у Пряхиных её тётя живёт? — раздумывала вслух мать Виктора, тётя Паша, — у них старушка сильно приболела. А ты-то, весельчак, не слыхал, к кому там из Ленинграда женщина с ребёнком приехала?

— Да ни к чему мне, у кого старушка заболела, чья там двоюродная бабушка. — Виктор фыркнул. — Да чего там? В Дубки попадём и узнаем. Не тужи, Катя, всё придёт в норму.

На дворе между тем так потемнело от туч, что пришлось зажечь электричество. Ветер затрепал занавески. Тётя Паша закрыла окно. И вдруг грохнуло над самой крышей. Засверкали в окнах зигзаги молний. Хлынул торопливый шумный ливень.

— Пошла катавасия! — с опаской поглядывая на окна, которые то и дело заливало фиолетовым светом, ворчала тётя Паша. — Хорошо, что ты дома случился, Витюша, а не посреди поля с трактором. А уж что Катя из лесу успела добежать, то прямо счастье!

— А когда мы в Дубки пойдём? — несмело спросила Катя.

— Какие сейчас Дубки! Видишь, гроза разбушевалась.

— Никуда твои Дубки не денутся, — успокоил Виктор. — Авось не сбегут от грозы. А чтоб её! Завтра не очень-то попашешь, вся земля разлезется.

Неистово громыхало и сверкало за окнами. Пришлось Кате заночевать в Березняках. На тёплой русской печке, куда уложила её тётя Паша, девочка заснула мгновенно.

После грозовой ночи засияло яркое утро.

Солнце быстро обсушило землю. Тётя Аня выпустила маленького Тимошу погулять в палисадник. Он ходил вдоль скамейки под окном и колотил по ней палочкой. Сама тётя Аня сидела тут же и в открытое окно переговаривалась со старухой Пантелеевной. Пантелеевна помогала по хозяйству пенсионерке-учительнице — Марии Лукьяновне, тёти Аниной тётушке.

— Ка-атя! — нараспев сказал Тимочка.

— Да, да, мой хороший, — отозвалась тётя, не поворачивая головы. — Скучает без сестры, вспоминает часто… Так вы, Пантелеевна, как белые грибы маринуете?

Тима уже не колотил палочкой по скамейке, а стоял, глядя куда-то на забор и указывая пальцем.

— Ка-атя! — повторил он протяжно и вдруг решительно затопал прочь от скамейки.

— В лужу попадёшь! Стой! — Тётя вскочила и поймала Тимочку за рукав пальтишка.

Малыш завертел плечом, вырывая руку. Другую руку с вытянутым пальчиком он протягивал вперёд.