Странная фотография - страница 14

— Костя? — из-за двери в комнату выглянула бледная осунувшаяся Сеня. Ты водички принес?

— Я? Ой, Сенчик, прости! Прости меня, я такой идиот — забыл…

— Что? Что с тобой?

Сеня выползла из комнаты, шаркая тапками и подошла к брату, вглядываясь в его лицо. Он стоял перед ней, сжимая букет палых листьев, онемевший, застывший, весь сжавшийся, как пружина.

— Ой, какие красивые! Это… мне?

— Тебе, — глухо обронил Костя, сунул букет сестре и, медленно повернувшись, как во сне, пошел в свою комнату.

— Ксенечка, тебе Костя водички принес? — донесся из кухни бабушкин голос.

— Принес, бабуль, все в порядке, — крикнула Сеня и укрылась в комнате.

С её братом что-то произошло — она ни секунды в этом не сомневалась. Достаточно было взглянуть ему в глаза… Но она этого так не оставит — она во всем разберется. Вот только надо скорее выздороветь…

«Прошенька, миленький, что-то неладное у нас в доме творится! Прошенька, где же ты?»

Сеня прижала к груди печальный букет и в ту же секунду почувствовала все происшедшее как-то связано с Прошей. Ему плохо, он в беде, и этот букет — весть от него!

Сеня шла на поправку. Конечно, это означало конец вольготного времяпровождения и начало ученья-мученья, но с другой стороны… уж больно хотелось на улицу! Так надоело сидеть в душной комнате, тем более, что на дворе такая теплынь, такая благодать… Последние погожие денечки стояли потом в холод и дождь ещё успеешь насидеться взаперти — а теперь надо было ловить каждый миг волшебства, ведь чародейка-осень просто преобразила Москву!

Город расслабился, разомлел в лучах солнца и, как кот, щурился и мурлыкал от удовольствия. Под чистым безоблачным небом земля улыбалась солнцу, от которого во все стороны били снопы света. Только свет этот, ложась на лица прохожих, на стены домов и кроны деревьев, становился мягким и приглушенным, будто теплел, будто хотел убаюкать и успокоить все, к чему прикасался… И всех, кто выходил на улицы города, убаюканные этим мягким прощальным светом, охватывало блаженное тепло — всех разморило, город как будто нежился в праздной неге, хоть по-прежнему на его улицах и бульварах царила обычая суета.

Сеня впервые ощутила на себе этот царственный прощальный покой ранней осени, когда в первый день после двухнедельного пребывания дома выбралась с мамой на улицу. Они медленно пробрались дворами к Тверской, пошли по ней вниз — к бульвару, свернули направо и двинулись к Никитским воротам. Сеню так разморило, что она едва передвигала ноги, мама с улыбкой поглядывала на нее, радуясь, что дочурка вновь на свободе и может наслаждаться всей этой красотой.

Они постояли возле особняка Рябушинского на углу Малой Никитской и Спиридоновки, разглядывая мозаичные орхидеи на его стенах и причудливую лепку оконных рам. Мама Леля рассказала Сене о стиле модерн — в этом стиле был выстроен особняк, один из самых совершенных архитектурных творений в Москве, — о художниках, живших в начале двадцатого века. Теперь век угас, но все, что создано было людьми, влюбленными в красоту, останется на долгие, долгие годы… Все, во что вкладываешь душу, никогда не исчезнет, а станет как бы частицей жизни твоего города, его атмосферой, душой, — так говорила мама. И Сеня глядела на изысканные орхидеи на стенах старого особняка, и чувствовала, что, глядя на них, у неё будто сил прибавляется… Словно мысль давно ушедшего архитектора, его любовь к жизни, к людям, ко всему миру вокруг, передалась и ей.

Она улыбнулась и тронула маму за руку.

— Давай войдем? Интересно, что там внутри? Ты говорила, теперь там музей, значит, мы можем войти?

— Можем, но не сегодня. На сегодня хватит с тебя впечатлений — вон, побледнела даже…

— Мам, но он такой красивый! Мы вернемся сюда?

— Конечно, вернемся. И если хочешь, начнем путешествовать по Москве ходить к ней в гости. Мы будем гулять, не спеша, и глядеть вокруг, и нам такое откроется… даже не представляешь! Город многое таит, но главное угадать его настроение. Тот неуловимый настрой души, который передается тебе — праздничный, волнующий, живой или загадочный, сумрачный… Тебя захватывает его ритм, завладевает, ведет, даже дышишь по-новому! Душа настраивается на особенное тонкое восприятие, и можно почувствовать то, что в обычном течении жизни никогда б не заметила. Вот как бывает!