Странная фотография - страница 45

«Ну да, — продолжала она уже про себя, кое-как дотащившись от метро до дому и медленно, через силу поднимаясь по лестнице, — вчера целый вечер у нас проторчал этот Слон. А парень он в общем-то ничего себе: веселый, не злой. Странно он как-то на меня вчера поглядел, когда я картошку чистила… может, юбка задралась? Да нет, вроде все было в порядке. Мама бы сразу сказала, если б что-то было не так… Ну и что, что Слон — нечего себе искать оправдания, нужно было Костика отозвать в сторону, рассказать про Любу и передать её телефон. Что теперь Люба подумает? Что я — трепло, а Костик вовсе её не любит — вот что! И будет права. Я по крайней мере, так бы подумала… И потом Слон вообще не помеха — он свой, и потом он от Костика знает, что тот в Любу по уши втрескался! Ох… кажется, дошла!»

Она достала ключ и стала ковырять им в замке — руки так ослабели, что ключ все никак в скважину не попадал… вдруг дверь сама собой отворилась и на пороге возник папа, мрачный как туча.

— А, пришла, проходи… — буркнул он, не глядя на нее. — Только не пугайся!

Сеня шагнула… и ахнула! Все в доме было перевернуто вверх дном.

Вся мебель сдвинута, картины сброшены на пол, содержимое шкафов и ящиков письменного стола разбросано по всей квартире, посуда перебита, книги порваны… Жуткое зрелище, страшно смотреть. Значит, пока в доме никого не было, к ним проникли и все перерыли.

Негативы! Сеня кинулась в свою комнату, расстегнула молнию на пузе у мыши… есть! Значит, в детской комнате поискать потщательней не догадались. Ну и дела, что же дальше?! У Сени мурашки побежали по коже. Ведь на этом гады не остановятся! Какой их следующий шаг? Ей захотелось куда-то спрятаться, зарыться подальше, но она хорошо понимала, что это не выход.

Понурясь, ссутулившись, она двинулась по коридору, собирая по дороге разбросанные тряпки, безделушки и книги. Да, жалко квартиру, любимые вещи, но особенно жалко родителей. Мама рыдала на кухне, возле неё суетился дед. Бабушка стонала, лежа на диване в гостиной. Папа метался между обеими. На нем лица не было.

— Мамочка! — Сеня рванулась к маме, прижалась к ней, обняла.

— Милая моя, вот ведь как… — мама всхлипывала, как девчонка, губы её дрожали.

Она рассказала, что взломали замок, когда в доме никого не было: мама была в издательстве, папа — в родном институте, а бабушка с дедом поехали в гости к Марии Леонидовне и Наташе — двум замечательным женщинам, маме и дочке, с которыми познакомились летом на даче. Сеня с Костиком — в школе, так что бандиты все рассчитали точно. Интересно, откуда узнали о планах семьи: у них, что, в доме подслушивающее устройство? Мама металась, как пойманная птица. Но Сеня видела: ей плохо даже не из-за этого обыска, мама в ужасе оттого, что молитвы её — без ответа.

— Мамочка, все хорошо, ты не волнуйся, это ещё ничего не значит, просто хотели найти эту пленку проклятую… никто ведь не пострадал, все живы! Значит, твои молитвы услышаны, — прошептала девчонка маме на ушко.

Она ужасно боялась, что мама подумает, что Бог не принял её молитвы! Нет, только не это. Все можно исправить, со всем можно свыкнуться подумала Сеня, — но если мама сложит крылья, потеряет надежду, её душа скорчится. Засохнет. А разуверившуюся душу не оживишь…

— Ну че делать будем? — в дверях кухни вырос мрачный угрюмый Костик. Я предлагаю всем перебраться к тете Марготе. А тебе, отец, надо как-то связаться с этими фотолюбителями и отдать свои хреновы фотки. Мало, что одна бабушка умерла, так сейчас и другой не будет — баба Инна там хрипит уже…

— Не смей так разговаривать! — зашелся в крике отец. — Фотки! Да, как ты смеешь…

— Смею! — заорал Костик. — Кого ты из себя корчишь, чистоплюй, правдоискатель хренов! Тебе хорошие бабки предлагали, можно было спокойно взять, ведь этим ты никого бы не предал… так нет! Сдохнем, но ни пяди своих убедений не отдадим, — так, да?! Ты погляди только на мать! На бабку… Ведь они от тоски усохли уже! Так и будем сидеть в дерьме по уши, картофельные шкурки считать и на блошином рынке одеваться?! Это же стыдно… Стыдно, пап! Ну зачем ты, зачем?! — Костик не выдержал — зарыдал и выбежал вон из кухни.