Страстное заклинание - страница 40

— Сегодня понедельник, Шелби.

— Что? — Шелби осторожно покачала головой, в которой по-прежнему стоял туман. — Ты хочешь сказать, что я проспала двадцать четыре часа?

— Скорее двадцать восемь, — ответил Клей. — Причем без задних ног. Время от времени врачи будили тебя и измеряли глазное давление, но ты их даже не замечала.

Шелби сглотнула слюну. Так значит, ее небольшая шишка оказалась куда серьезнее, чем она предполагала. Страшно подумать, чем это могло обернуться, если бы Клей не настоял на том, чтобы отвезти ее в больницу.

— А сейчас со мной все в порядке? — спросила Шелби.

Клей кивнул.

— Все прекрасно. Я только что говорил с врачом, и он сказал, что ты можешь отправляться домой, как только проснешься.

— Тогда зачем же мне сумка с вещами?

Клей посмотрел на нее взглядом человека, с которым бесполезно спорить. Он встал и засунул руки в карманы пиджака. Шелби поняла, почему он показался ей другим: сейчас Клей был одет в строгий деловой костюм.

— Сегодня ты будешь ночевать в нашем доме, — сказал он и тут же поднял руку, пресекая возражения. — Ты еще недостаточно окрепла, чтобы за себя постоять, и я должен убедиться, что твой дом безопасен, прежде чем ты снова останешься там одна.

— Это уж слишком! — воскликнула Шелби. — Сначала ты вламываешься в мой дом, а потом заявляешь, что не позволишь мне вернуться туда, пока не обезопасишь его от грабителей. — Я понимаю, это выглядит странно, — согласился он с улыбкой.

— Мягко сказано!

Улыбка тут же погасла. Клей снова поглубже засунул руки в карманы.

— Я никому больше не позволю тебя обидеть! — твердо сказал он.

Шелби удивила и озадачила его решимость. Так какие же чувства испытывает к ней Клей? Если верить Мэри-Пит, это обыкновенное дружелюбие общительного человека. Страсть он приберегал для Хетер. Но если его последнее решительное заявление продиктовано не страстью, а чем-то еще, значит, после удара по голове Шелби утратила реальное видение мира.

Она поежилась. Быть под защитой Клея оказалось очень приятно и одновременно как-то неловко. Ей вообще было не по себе оттого, что она нуждалась сейчас в чьей-то защите. Кто напал на нее? Что было в этих письмах? Шелби дала себе клятву найти их.

Клей взял со стула сумку с вещами Шелби.

— Почему бы тебе не одеться и не забрать выписку из истории болезни? А я отправлюсь за машиной.

— Это ты собрал мои вещи?

Клей улыбнулся насмешливой, дразнящей улыбкой.

— Женское белье мне доводилось видеть и прежде.

Шелби не сомневалась, что он видел достаточно женского белья, как одетого на женщин, так и снятого с них. Интересно, заметил ли он черную пижаму с кружевами, которую Шелби купила на прошлой неделе? Тоненькая, с низким вырезом, она едва доходила до колена и прекрасно подчеркивала чувственность Шелби, которую она редко демонстрировала кому-нибудь.

Когда Клей поставил сумку на кровать, Шелби обнаружила, что больничная рубашка скрывала не намного больше, чем купленная ею пижама. От Клея тоже не укрылся этот факт. Шелби выпрямилась, но попытка принять более скромную позу привела лишь к тому, что тонкая ткань рубашки сильнее натянулась на ее груди. Под взглядом Клея соски ее напряглись, и это невозможно было скрыть. На Шелби накатила теплая волна возбуждения. После того напряжения, которое испытывала она в последние несколько дней, ощущение было весьма приятным. Она чувствовала себя достаточно окрепшей, чтобы ехать домой, но, наверное, благоразумнее будет принять предложение Клея и провести одну ночь в «Парк-Вью».

Шелби вздохнула.

— Хорошо, Клей, я переночую у вас в доме. Но только одну ночь.

Клей быстро отправился за машиной, чтобы не дать Шелби времени передумать. Ее появление на теннисном турнире приятно удивило Клея, позволило ему надеяться, что Шелби простила его за непрошеное вторжение в свой дом. Однако между прощением и страстью зияла огромная пропасть. Клей был человеком нетерпеливым. Он хотел Шелби, письма и землю, черт побери! Но, думая об этом, Клей прекрасно понимал, что нельзя сбрасывать со счетов проблемы, вызванные прощальным письмом Дезире Лэнгстафф. От Клея зависело так много людей, что он просто не имел права поддаться желанию забыть навсегда о прошлом.