Стратегическая культура России. Выводы для Украины - страница 3

То есть, советская стратегия относится к классу стратегий, которые «возникают» – появляются под влиянием обстоятельств и являются результатом ситуативных ответов на возникающие вопросы.

Российскую стратегическую культуру характеризует четкое понимание целей. В украинском случае мы очень четко видим, чего они от нас хотят. «Мы один народ». Что это значит? Мы должны быть одним государством, управляемым из Москвы. Ну, может быть, двумя государствами, но чтобы управление из Москвы. Все ясно, все понятно, никаких вопросов нет.

Достаточно четкое постоянство инструментов – мне не очень хотелось бы углубляться в историю, но последние двадцать лет в отношении «мятежных» стран применяют один и тот же набор инструментов. Начиная с Литвы 1990 года – «отключим газ», подрывная деятельность, русскоязычие и так далее. Постоянство инструментов – но при этом чрезвычайная гибкость в определении путей. Они меняют их на ходу. И здесь очень важно понимать – русские идут до тех пор, пока их пускают. Удается – идут. Как только встречают сопротивление – они достаточно гибко пытаются его обойти. Но только когда почувствовали, что это сопротивление настоящее.

Когда мы говорим о Российской империи и ее поведении на западных рубежах – в Украине, Беларуси и Польши, и поведении в Средней Азии – это принципиально разные поведения, происходящие из различных условий, различных подходов и т.д.. Если Россия выступает на тех территориях классической колониальной державой – если посмотреть поведение французов в арабских странах, то поведение русских в Ташкенте при губернаторе Кауфмане – это классическое поведение европейской колониальной империи 19 века.

А вот на территории бывшей Польской империи, Речи Посполитой – поведение принципиально иное. И это требует отдельных исследований.

С чем это связано? Это определенная спекуляция, но русская идентичность на протяжении последних 400-500 лет основывается на отличии от Запада. Все 19-20 века, когда в России существует общественная дискуссия на эти темы, – это дискуссия между «западникам» и «славянофилами». Соответственно, отношение к Западу и формирует подходы россиян на этом театре.

Можно выбрать четыре периода – от Ивана Третьего до Алексея Михайловича, от Петра Великого до Николая II, советский период и современный. Каждый из них характеризовался своими особыми условиями, но об этом можно говорить бесконечно.

Способы построения империи

Следует четко понимать, что построение империи для России – дело не государственное, а всенародное. Империя строилась и властью, и бизнесом, купцами, и подданными – казаками, беглыми людьми и так далее. Особенно – частная инициатива. Захват Сибири начинается с чего? Строгановы, Ермак. Все читали классическую книгу «Всеобщая история, обработанная Сатириконом». Где очень четко характеризуется захват Сибири, где Иван Грозный спрашивает – а почему Ермак сам к нему не приехал? «Ну так он же в ссылке».

Или история капитана Невельского, захватившего Амур и десятки тысяч квадратных километров территории в Китае. По собственной инициативе, его адмиралтейство разжаловало в рядовые матросы, а затем был этот известный анекдот, что Николай I его встретил у входа в Зимний дворец, провел по анфиладе комнат и в каждой приветствовал – поздравляю, мичман Невельский, поздравляю, лейтенант Невельский, и, наконец, до поздравления контр-адмиралом Невельского дошло. И сказал классическую имперскую фразу: «Где российский флаг был поднят, там он спускаться нэ должен».

Важный момент российской стратегической культуры – это подход глубокого проникновения. Задолго до Наполеона российские военные компании строились на блицкриге, попытке захвата столиц врага и диктовки ему своих условий. Поход на Стокгольм Петра, очень глубокое проникновение во время Семилетней войны – когда российские войска высаживались даже в Бельгии, корпус Суворова – в Италии, наступление на Париж в 1815-м… Базовая стратегия России в крупных войнах – это захват столиц, и из столицы они уже диктуют условия мира.

После создания такой огромной империи с некоторых пор главным беспокойством стал не только внешний враг, но и враг внутренний. Как говорили в российской армии – «враг унешний и враг унутренний». Так вот, «враг унутренний» становится предметом особого беспокойства, и ответом на это становится особая милитаризация общества.