Стрекоза ломает крылья - страница 26

— Просто захотела подурачиться, проверить тебя. Наши девчата заметили, что советские офицеры за немочками с большим интересом ухаживают, галантность проявляют, а со своими, да еще медсестрами, ведут себя слишком свободно и даже вульгарно. А нам это не нравится! Вот я и решила проверить, закружить тебе голову... Да, наверное, переиграла. Ты уж прости, Виктор, за такую глупую шутку. Мне сейчас даже неудобно перед тобой, не хотела больше встречаться. Практику, институт придумала, дядюшку богатого в Руре...

— А на самом деле-то где училась?

— Окончила среднее медицинское училище. Фельдшер по образованию. Об институте только мечтаю... Ты можешь посмотреть мои документы. А то теперь не поверишь. — И Стрекоза, достав из сумочки все, что передал ей Смит, разложила на столе.

Виктор небрежно посмотрел документы: пропуск, справку, удостоверение личности — и громко рассмеялся.

— Надо же так одурачить человека! Ты просто артистка. А почему ты в тот первый вечер оказалась в Бернау? Зачем и с кем приезжала? — допытывался Сорокин.

— Это что, допрос?

— Простое любопытство.

— Был у меня тут один знакомый. Но в тот вечер мы с ним поссорились и навсегда разошлись...

— Кто же он?

— Сверхсрочник. Старшина. Он уже демобилизовался и уехал в Союз. Предлагал в тот вечер выйти за него замуж, а когда я отказала — стал ругаться, перебежчицей обзывать и другими нелестными словами. Я от злости не знала, что делать и кому на него пожаловаться. А тут ты подвернулся... Вот я и начала с досады разыгрывать комедию...

— Где же ты с ним познакомилась?

— Лечился он в госпитале. Старый наивный холостяк. Пусть женится в своей вологодской деревне. Не стоит об этом вспоминать. Я его совсем не любила. Он просто хорошее отношение к нему в госпитале принял за взаимность.

— А что ты обо мне скажешь, Эльвира? — Сорокин первый раз назвал ее новым именем.

— Ты совсем другой. Однако поступай как хочешь. Может быть, мне лучше попрощаться и уехать в Берлин? Ведь ты привык ухаживать за немецкой студенткой Анной с богатым приданым, а тут оказалась... своя медицинская сестричка.

— Я не такой мелочный, Эльвира! Хоть ты и подшутила надо мной, но я увидел в тебе человека, с которым можно быть откровенным. И го, что я говорил Анне, я готов повторить и Эльвире. Давай лучше выпьем за откровенность и дружбу.

— Давай выпьем, Виктор! — согласилась Стрекоза.

Метаморфоза Стрекозы в Эльвиру Гринько озадачила Семена Зацепина. Он знал, что в Бернау, где служил Сорокин, в тот период служил и капитан Орлов. И Петру Васильевичу должны быть известны такие детали, которых Зацепин не мог найти в изученных им документах, но которые могут пригодиться потом, когда будет разыскана Стрекоза, а Семену придется допрашивать ее, шаг за шагом устанавливать истину даже в мелочах.

Был уже поздний вечер, когда Зацепин и Орлов пришли в свой номер гостиницы, устроились в мягких креслах, развернув свежие газеты и журналы... Но Семен вскоре прервал это занятие мучившим его вопросом:

— Скажи, Петро, а ты не был на свадьбе у Сорокина?

— Нет, не был. Я в это время находился в командировке, но знаю теперь все детали этого события.

— Почему ты допустил эту свадьбу и испортил парню биографию?

— Он ее сам испортил! Сорокин не сообщил ни командованию полка, ни мне о задержании его в Берлине американцами и беседах с майором Смитом в комендатуре. Американцы сдержали тогда свое слово и не информировали нашу комендатуру в Берлине о задержании советского офицера. Сведения об инциденте с Сорокиным мы получили значительно позже и без тех подробностей, которые ты знаешь теперь.

— Очевидно, они надеялись, что им удастся склонить Виктора на свою сторону или к побегу на Запад?

— Разумеется. Эту задачу они тогда и пытались решать. Но, к счастью, безуспешно. Однако задержание Сорокина в Берлине и женитьба его на медсестре Эльвире Гринько нами тогда не могли рассматриваться как акт агентурного проникновения, подготовленный американской разведкой. О Стрекозе у нас не было никаких сведений. Данные о появлении на фирме Наумана русской Лены и увольнении ее нами были получены совсем недавно. Ведь ее хозяева полностью заменили ей все документы. А когда полковник Браун решил выдать ее замуж и таким путем вывести Стрекозу с Сорокиным в Советский Союз, она резко изменила свое поведение, даже внешне все более и более перестраивалась на советский лад. Здесь сыграли роль ее артистические данные. Ей нельзя было отказать в искусстве перевоплощения, американцы, безусловно, знали эти способности своего агента, она умело использовала их в острых ситуациях.