Стрела над океаном - страница 12
Честно говоря, было немного жутковато. И необыкновенно хорошо!..
Все, что окружало меня здесь, было новым, необычным, не виденным никогда. И в то же время… Ох, уж эта дурная привычка поверять жизненный опыт с литературными образами!.. Но то, что я видел сейчас вокруг себя, было удивительно похоже на иллюстрацию Дорэ — не то к Библии, не то к «Божественной комедии». Такие же грозно нависшие, клубящиеся облака, иззубренные скалы…
Как это у Данте:
Чего только не придет в голову, когда сидишь один в незнакомом месте, особенно если это пустынный берег океана в сумеречный час!..
Одно дело знать, что Камчатка, Командорские острова— северо-восточная окраина Советской земли. Другое дело зримо, физически ощутить это.
За черными камнями передо мной — трудно вообразимое пространство Мирового океана. Восточнее, на расстоянии многих сотен километров отсюда, — берега Аляски. До них, не считая островов Прибылова, — ни одного большого клочка суши в океане. Южнее — цепочка Алеутских островов. За ними, еще южнее, в безмерной пустыне воды, — Гаваи. Атолл Куре. Атолл Мидуэй. Те же волны, что глухо, сердито плещутся в двух метрах от меня, возможно, омывали их коралловые берега…
Стемнело. Но бледный отблеск зари все еще стоял над океаном. Подул сильный сырой ветер. Из-за камней доносился неумолчный ропот волн. Он стал будто слышнее, явственнее.
Со стороны прибрежных скал, отвесной стеною обрывающихся к воде, донесся слабый, невыразимо печальный крик кайры, чем-то потревоженной во сне.
В отдалении приветно мерцали огоньки. Там селение Преображенское, — десятка два небольших домиков. Там люди.
Не прошло и получаса, как я сидел на маленькой клубной сцене, за столом, покрытым розовой плюшевой скатертью. Зал ярко освещен, украшен флажками. Справа на стене, на красном полотнище, призыв:
ДАДИМ ГОСУДАРСТВУ
ВЫСОКОКАЧЕСТВЕННЫЕ ШКУРКИ КОТИКОВ
ЗАГОТОВИМ В ИЗОБИЛИИ
РЫБО-МЯСНЫЕ КОРМА
Зал переполнен. В передних рядах сидят принарядившиеся пожилые алеутки и алеуты. Много молодежи. Много вездесущей детворы. В общем — обычный литературный вечер в масштабах клуба сельсовета.
Но, по правде говоря, трудно было полностью отрешиться от мысли, что за стенами клуба, в ночном сыром сумраке, вокруг этого крошечного островка — черная пустыня океана…
Утром в бухту вошел мотобот — серая длинная ладья с будочкой на корме. Прибыли с котиковых лежбищ алеуты-охотники. Привезли две с лишним сотни шкур.
Охотники, невысокие, коренастые, неторопливо, один за другим сходят на берег. И каждый несет на себе по нескольку шкур, накинув их на голову бело-розовой мездрой вверх. Издали похоже на короткие плащи с капюшонами.
Вид у драгоценных шкурок незавидный. Мех грязный, свалявшийся. Сколько еще придется повозиться с ними, прежде чем их жадно расхватают на международных аукционах!..
Охотники будут потом целыми днями трудиться над шкурами: накинув их на специальные станки — «навои», скоблить мездру. Потом шкуры посолят и в бочках отправят на меховые фабрики.
Под мостом через быстрый ручей, протекающий по поселку, в прозрачной студеной воде (ручей заменяет здесь холодильник) лежат связки свежих котиковых языков. По вкусу они ничем не отличаются от телячьих.
С охотниками приехали Павел Федорович, председатель сельсовета, и Иван Федорович, бригадир охотников, знаток котикового промысла. Нет, они не братья. Павел Федорович алеут, Иван Федорович русский. И если что и роднит, сближает их, так это привязанность к Командорам.
Павел Федорович поспешил в сельсовет. Иван Федорович остался присмотреть за разгрузкой ладьи. Покуривая, сидим с ним на бережку. Он — высокий, сильный, спокойный. С проседью на висках. Похож одновременно и на охотника, и на мореплавателя — на человека, привыкшего к молчанию пустынных сопок, к океанским просторам. Говорит, как бы рассуждая сам с собой:
— Вам-то все в диковинку здесь, а мне родное. На Командорах я с тридцать девятого года. И теперь как-то даже плохо представляю себе жизнь в другом месте!.. Привычка? Нет, привычка не то слово. Тут что-то глубже, крепче… Да разве один я «прикипел» душой к этим местам? Не говоря уж о местных уроженцах, об алеутах, на Командорах немало людей, которые живут лет по двадцать. Вот Петр Николаевич — прожил здесь десять лет, здесь женился… Места, конечно, дикие, пустынные, но, как бы это лучше сказать, — самобытные. Своеобразные!..