Стрельцы московские - страница 5

16 января 1547 г. состоялось венчание на царство великого князя всея Руси Ивана IV, который, по его собственным словам, начал заниматься государственными делами года за два до этого события. Особое внимание молодой государь уделял вопросам увеличения численности и огневой мощи своего войска. Это обстоятельство отметил «Казанский летописец», сообщавший, что «еще ново прибави к ним огненных стрельцов много, к ратному делу гораздо изученных и глав своих не щадящих, а в нужное время отцы и матерей, и жен, и детей своих забывающи, и смерти не боящиеся…» ^>u

Подтверждают сообщение летописца и данные иностранных источников. Венецианский дипломат Франческо Тьеполло, собиравший сведения об экономическом и политическом положении Московии, писал: «Нынешний герцог [Иван IV] превосходит всех своих предшественников как численностью войска, так и тем, что в мирное время [тщательно] обучает его, а чтобы делать это лучше, он дал у себя приют многим иностранным солдатам и, как сказано выше, предоставил им жилища в своем государстве. Теперь во многих местах, а главным образом в Моске [Москве] при помощи их и других московиты по праздникам обучаются аркебузу [стрельбе из аркебузов] по германским правилам и, став уже весьма опытны, изо дня в день совершенствуются во множестве»^>13.

Сбор и усиленная подготовка русского войска в 1545 — 46 гг. были связаны с началом нового этапа борьбы за Казанское царство. В этой борьбе Москва делала ставку на своего сторонника — касимовского царя Шигалея, который в апреле 1546 г. выступил к Казани в сопровождении двух московских воевод и трехтысячного отряда татар, не взяв «с собою силы многие, ни стенобитного снаряду, ни огненных стрельцов». Тем временем русская рать сосредоточилась близ Коломны, где пребывал сам великий князь Иван IV. Здесь летом 1546 г. произошел инцидент, сыгравший не последнюю роль в процессе становления стрелецкого войска.

В один из дней, когда великий князь в окружении свиты совершал загородную увеселительную прогулку, к нему подступила толпа новгородских пищальников, человек 50, попытавшихся бить государю челом о каких-то своих нуждах. Иван IV через своих людей приказал им уйти. Однако новгородцы ослушались указа и стали теснить дворян. Завязался настоящий бой. Великий князь был вынужден спешно удалиться. В ходе столкновения, сопровождавшегося стрельбой из луков и пищалей, обе стороны понесли потери, по 5–6 человек убитыми^>lli.

Тем временем попытка малыми силами посадить на казанский престол московского ставленника провалилась. На следующий год, в декабре, под Казань была двинута уже вся многочисленная царская рать, в составе которой значились и «огненные стрельцы». Однако поход оказался неудачным. Неожиданная оттепель вынудила русские войска повернуть из-под Нижнего Новгорода назад.

С этого времени термин «стрельцы», имевший, по-видимому, сугубо московские корни, постепенно вытесняет понятие «пищальники» и становится непременным обозначением особой категории пеших русских ратников, вооруженных ручными пищалями. Разрядные книги и летописи, повествуя о взятии Казани осенью 1552 г., упоминают среди участников штурма как «стрельцов великого князя», так и «пищальников». В число последних вошли дети боярские, казаки, боевые холопы, выступавшие на службу «с пищалми». Со временем понятие «пищальники» потеряло какое-либо определенное значение и употреблялось применительно к различным категориям людей, имевших то или иное отношение к пищалям, в том числе к пушкарям, обслуживавшим затонные пищали, и ружейным мастерам.

Наряду со стрельцами заметный след в военной истории Московского государства оставили городовые казаки, первые упоминания о которых относятся к концу XV столетия. Впоследствии стрельцы и служилые казаки составили основу постоянных гарнизонов укра-инных и южных порубежных городов. Их социальное положение и род службы были очень близки — различия заключались лишь в отдельных деталях организации и материального обеспечения.

Первые отряды стрельцов и городовых казаков формировались из числа «вольных охочих людей», обученных стрельбе из ручниц, которые переводились на постоянную службу, Английский мореплаватель Ричард Ченслор, посетивший Россию в 1553 — 54 гг., писал, что «подданные великого князя служат на свой собственный счет; только своим стрельцам он дает некоторое жалованье на порох и снаряды»