Стригунки - страница 6

— А они?

— Говорят, законом запрещено у ребят брать.

— Значит, из-за этого закона твой отец умирать должен?

Коля гневно смотрит в глубину коридора. Потом хватает друга за плечи, встряхивает и говорит:

— Фатей! Не имеют права! У тебя не хотят брать, у меня пусть берут! Я здоровый! Пойдем, Фатей!

— Пойдем, Колька, — шепчет Фатеев. — Ты даже не знаешь, что я тебе за это сделаю. Я… Я подарю тебе всего Жюль Верна, хочешь, самокат…

Когда мальчики вошли в ординаторскую, Василиса Федоровна сидела, опустив голову на стол, и беззвучно плакала. Рядом стояла какая-то женщина, видимо врач, и кричала в телефонную трубку:

— Вы понимаете? Первое переливание вызвало шок. Больной при смерти. Я не могу рисковать. Мне нужны свежие ампулы. Немедленно!

Врач увидела ребят.

— Вы у меня возьмите. У меня кровь здоровая. Подойдет, — прошептал Коля.

К Коле кинулась Василиса Федоровна.

— Коленька, миленький, родной мой! — шептала она, целуя смущенного Никифорова.

— Ну, берите, — просил Коля, засучив рукав.

Врач погладила Колю по голове, вздохнула и сказала:

— Добрая душа у тебя, мальчик. Но кровь я у тебя брать не стану. Ни у тебя, ни у Васи. Ни у одного мальчика, ни у одной девочки. Для этого существуют сильные люди — доноры… А вы идите домой. Сейчас приедет «Скорая помощь», привезет кровь. Все будет в порядке.

— Папа выздоровеет? — спросил Вася.

Врач не ответила. За окном послышался шум автомобильного мотора, и Василиса Федоровна бросилась к окну.

— Приехали! — воскликнула она, затем обернулась и сказала: — Вам, ребятки, сейчас здесь делать нечего. Я останусь на всю ночь. Поезжай, Вася, к Коле. Переночуй у него. А ты, Коля, объясни все маме.

В ординаторскую вошли работники «Скорой помощи».

Поеживаясь от холода, мальчики быстро шли по аллее больничного парка. Проснулись они рано, раньше Надежды Григорьевны, и тихонько, чтобы не разбудить ее, стали собираться в больницу. Они съели оставшийся от ужина винегрет, захватили с собой по ломтю хлеба и вышли на улицу.

Окраина перекликалась заводскими гудками. По тому, в какую сторону шли люди, на какую улицу, в какой переулок сворачивали, ребята знали, кто они. Вот идут металлисты, вот стеклодувы, вот авторемонтники.

— Вон отец и брат нашей Сорокиной пошли, — показал Коля. — Они на чугунолитейном работают. Там батареи для парового отопления делают.

Ребята вышли на шумный перекресток. Мимо, терпеливо соблюдая очередь, ползли припудренные серой пылью цистерны с надписью «Цемент»; ворчливые, окутанные синим дымом семитонные «МАЗы» на огромных прицепах тащили облепленные глиной бульдозеры. Прогромыхал прицеп с маслянистыми стальными прутьями, «ЯАЗ» повез станок. Потом дорогу ребятам преградила целая колонна грузовиков с кирпичными контейнерами.

«С папиного завода везут», — подумал Вася.

— Видишь, Фатей, какой кирпич? С дырочками, — заметил Коля. — В такой эти самые пластиночки можно даже не запрессовывать, а прямо вставлять.

— Ну и провозишься целый месяц с одним кирпичом! Тут надо так придумать, чтобы все делалось автоматически. Специальную машину изобрести надо, — возразил Вася.

Светофор перекрыл дорогу машинам, и ребята побежали дальше.

— Я, Фатей, вот что думаю. Выпишется дядя Ваня из больницы, выйдет на работу и сделает на заводе хотя бы пятьдесят электрических кирпичей. Мы из них у тебя дома для пробы печку сложим. Представляешь!

— И отцу веселее поправляться будет!

…В больничном парке было пустынно. В вестибюле хирургического отделения сидел какой-то вредный старикан, который наотрез отказался пустить ребят.

— Вы бы еще в четыре часа ночи пришли, — пробурчал он и выпроводил их во двор.

Рассчитывая в каком-нибудь из окон увидеть Василису Федоровну, ребята решили обойти вокруг корпуса.

Деревья медленно роняли желтые листья. К ногам Коли опустился большой красивый кленовый лист. Он не удержался, чтобы не поднять его. Едва поспевая за Васей, который шумел ногами по листопаду, Коля любовался тоненькими жилками, разбегавшимися по листу.

В окнах никого не было видно.

— Рано мы примчались, — сокрушался Вася. — Хоть бы скорей вчерашняя врачиха пришла. Она бы показала этому усатому, как нас не пускать!