Судьба моя сгорела между строк - страница 32

стр.
И почему нет розы на столе?
Не роза, нет! А этот след карминный,
А этот слабый запах на стекле?
К рассвету соскользнуло одеяло,
И встала ты, когда весь мир затих,
И в смутный час кувшин с водой искала,
И побывала в комнатах моих.
Не твой ли свет — игра воды в стакане?
А на стекле остался легкий след,
Как будто мало мне напоминаний
О той заре, куда возврата нет.
Ты в белом спишь, и ты, должно быть, рада,
Сквозь явь и сон, как белый луч, скользя,
Что о себе мне говорить не надо
И ни о чем напоминать нельзя.
А. А. Бохонова в юности

К 1940 году отношения с Бохоновой определились. Развод с Марией Ивановной был оформлен, новый брак зарегистрирован. Но почему же 14 июня 1940 года рождаются стихи с таким финалом?

25 июня 1939 года

И страшно умереть, и жаль оставить
Всю шушеру пленительную эту,
Всю чепуху, столь милую поэту,
Которую не удалось прославить.
Я так любил домой прийти к рассвету
И в полчаса все вещи переставить,
Еще любил я белый подоконник,
Цветок и воду, и стакан граненый,
И небосвод голубизны зеленой,
И то, что я — поэт и беззаконник.
А если был июнь и день рожденья,
Боготворил я праздник суетливый,
Стихи друзей и женщин поздравленья,
Хрустальный смех и звон стекла счастливый,
И завиток волос неповторимый,
И этот поцелуй неотвратимый.
Расставлено все в доме по-другому,
Июнь пришел, я не томлюсь по дому,
В котором жизнь меня терпенью учит,
И кровь моя мутится в день рожденья,
И тайная меня тревога мучит, —
Что сделал я с высокою судьбою?
О Боже мой, что сделал я с собою!
* * *

Под несколькими стихотворениями Тарковского стоит это число — 25 июня, день его рождения. Ко дню своего появления на свет он относился особо. Как человек верующий, он был благодарен Всевышнему, даровавшему ему жизнь и бессмертную душу; как поэт, он откликался в стихах на то, чем он жил, что его волновало в этот день. Стихотворение «Душу, вспыхнувшую на лету…» помечено другим числом, но нам кажется уместным предварить им стихотворения, написанные 25 июня. К этим стихам относятся следующие: «Ты горечью была, слепым…», «Прохожий», «Если б, как прежде, я был горделив…», «Ардон», «25 июня 1935 года», «И страшно умереть, и жаль оставить…», «Пора бы мне собственный возраст понять…»

«Душу, вспыхнувшую на лету…»

Душу, вспыхнувшую на лету,
Не увидели в комнате белой,
Где в перстах милосердных колдуний
Нежно теплилось детское тело.
Дождь по саду прошел накануне,
И просохнуть земля не успела;
Столько было сирени в июне,
Что сияние мира синело.
И в июле, и в августе было
Столько света в трех окнах, и цвета
Столько в небо фонтанами било
До конца первозданного лета,
Что судьба моя и за могилой
Днем творенья, как почва, прогрета.
1976

Ардон[33]

I
Я скомкал письмо и коня оседлал.
По сморщенной коже горы,
Царапая ребра обветренных скал,
Кудахча, бежали дворы.
Я плетью ременной ударил коня,
Любовью твоей обойден,
И конь мой рванулся и вынес меня
Туда, где клубится Ардон.
Изрубленный насмерть, он был одинок
На бешеном ложе своем,
Взбежать на постылую гору не мог
И ринулся вниз напролом.
А все-таки в памяти он сохранил
Седых берегов забытье,
Сухой известняк безымянных могил
И скифское имя свое.
Я знал, ты обидеть хотела меня,
Но память меня охранит
От ревности, жгущей сильнее огня,
От боли холодных обид.
Я был, как седая река, одинок,
Любовью твоей обойден,
На гибель тебя променять я не мог,
Но видел кипучий Ардон.
Когда над Ардоном кружил Азраил,
Я думал о нашей судьбе.
И все-таки я навсегда сохранил
Все то, что сокрыто в тебе.
Смотри же, со мною остался навек
Весь жар бытия твоего:
За трепетом полуопущенных век
Недвижных зрачков торжество.
II
И криком орлиным, и хлопаньем крыльев
Гоним, я в долину бежал от гнезда,
На влажные камни я лег, обессилев.
— Охотник, ты струсил! — кричала вода.
Я поднял винтовку и выстрелил в пену,
И встала река во весь рост предо мной,
И камни пошли на отвесную стену,
И рыба хлестала в пыли водяной.
Я спал. На земле и любили, и пели,
И может быть, ты приходила сюда,
Но пальцы мои задевали форели,
И шла надо мной ледяная вода.
Недаром покоя ты мне пожелала,
Спасибо за память! Я видел во сне:
Бегу, а любовь мне лицо исклевала, —
Ардон этой ночью привиделся мне.