Суть времени, 2013 № 15 - страница 10
Вопрос о взаимоотношениях в пределах одного народа (а также братской семьи народов, каковой мы и поныне, безусловно, являемся) этого самого Меньшинства и некоего фундаментально противостоящего ему Большинства — подымался в разных странах в различные переломные эпохи.
Например, в эпоху Великой французской революции. Или в эпоху Великой Октябрьской революции.
Никоим образом не хочу утверждать, что Большинство всегда одерживало победу над Меньшинством. Подобное утверждение носило бы шапкозакидательский характер. Из него вытекала бы ложная стратегия противодействия Меньшинству. А ложная стратегия ничем, кроме поражения, обернуться не может.
Довольно часто, но не всегда, то влиятельное и консолидированное Меньшинство, которое и является подлинным ликом белоленточного движения, скрываемым за многими масками, одерживало победы над Большинством.
И как же, с учетом этого, раскрыть содержание понятия «Меньшинство с большой буквы»?
Окончательно признав себя после Поклонной горы именно Меньшинством с большой буквы, белоленточники стали настаивать на том, что исторические судьбы народов определяет именно Меньшинство с большой буквы. Что Большинство, являющееся противником такого Меньшинства, всегда ущербно, по сути, состоит из недочеловеков. Что в этом — мировая практика. А в России подобный расклад на протяжении веков имел гораздо более отчетливый характер, чем в любой стране мира.
И что граждане, собравшиеся на Болотной и Сахарова, а также протестующие против «закона Димы Яковлева» и т. п. — «благородные дельфины», которых всегда намного меньше, чем ничтожных «анчоусов», «благоухающие созидательные пчелы», которых всегда намного меньше, чем «вредных навозных мух»…
Разве идеологи, заявившие об этом, были осуждены белоленточным сообществом? Ничуть не бывало.
Для начала признаем, что бесконечное презрение такого Меньшинства (всегда именующего себя просвещенным) к Большинству (которое Меньшинство всегда именует непросвещенным) — это фундаментальный факт нашей политической жизни.
Что под какие бы маски ни прятали белоленточники этот свой сокровенный лик — именно он всегда будет определять характер политического процесса. Признав же это, спросим себя — так что же это за лик?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам придется оглянуться назад и, отбросив все частности, выявить ту ось, вокруг которой вращалась и вращается постсоветская Россия.
Вот уже более двадцати лет нашему обществу навязывается идея покаяния за порочное прошлое. Эта идея покаяния изначально имела нетерпимый, фактически сектантско-религиозный характер. С годами нетерпимость только нарастает. Призывы к покаянию все больше напоминают проповеди «праведников», бичующих «пороки грешников». Упорство «грешников» лишь распаляет «праведников».
При этом проповедники «религии покаяния», в отличие от любых других проповедников, именуют благодатью не добродетель, а распущенность, не трудолюбие, а авантюризм, не честность, а грабительскую лихость.
Вполне естественно, что такая проповедь, вывернутая наизнанку, не может обеспечить нормального функционирования постсоветского общества, а уж тем более его развития.
Но проповедники покаяния обвиняют во всем не ущербность своей религии, а ущербность «грешников», не желающих эту «религию» принимать. Они неистово бичуют «пороки» этих «грешников», именуя эти пороки то «ядром культуры», то «культурной матрицей».
То, что Меньшинство с большой буквы называет «пороками» нашими, то, за что оно бичует нас как наистрашнейших грешников, для нас, как для Большинства, является основополагающими благими устоями нашей жизни. Таких благих устоев (для нас) или пороков (для них) — одиннадцать. Вот они.
Первый — коллективизм.
Второй — жертвенность.
Третий — вера в то, что не хлебом единым жив человек.
Четвертый — категорическое нежелание признать всеблагой, универсальный, безальтернативный характер великой западной цивилизации, представителем которой на нашей территории является Меньшинство с большой буквы.
Пятый — упорное стремление жить в единой и неделимой России.
Шестой — преклонение перед подвигами предков.