Суть времени, 2013 № 22 - страница 7
Что он стирает грани, задействуя все возможности релятивизма, позитивизма и прагматизма (а ну, как вы эти грани каким-то чудом вновь ощутите с необходимой степенью внятности?).
Что он сознательно обессмысливает язык и разрушает коммуникации, именуя это индивидуализацией, социальной атомизацией и так далее.
А значит, все, что делает враг, нужно преодолевать. Выдвигая альтернативы. Тут мало рассчитывать на восстановление метафизического иммунитета. Хотя без такого восстановления ничто невозможно. Боритесь за восстановление идеалов, то есть против мрака безыдеальности, за право на долгосрочное планирование своей судьбы и так далее.
Увы, упование на чудо имеет в нашей культуре не просто большое, а избыточное значение. До сих пор кто-то верит, что все произойдет по щучьему веленью. Восстановим метафизический иммунитет — и враз придем в искомое качество. Не придем — если не будем сражаться за каждую ступень, с которой нас сбросили вниз. Сражаться так, как в Великую Отечественную сражались за каждую высоту наши отцы и деды.
Но сказав «а», «б», «в» и даже «г», мы не имеем права остановиться. Ведь нужен же какой-то ответ на вопрос о том, почему это произошло именно с нами. Ну, хорошо, предположим, произошло именно то, что мы описываем. А почему оно, все-таки, произошло? И имеем ли мы право низводить происходящее к пакостям мальчишек, жующих выплюнутую изоземцами жвачку, к лимоновским пакостям и так далее?
Конечно же, нет. Это было бы и неумно, и бесчестно. Советские мальчишки у кого-то учились пакости. И ясно, у кого. У золотой молодежи. Которая не должна была выковыривать жвачку с мостовой. У нее этой жвачки было до и больше, причем наивысшего качества. За границу рвалась позднесоветская элита. С особой истовостью она стремилась к тому, чтобы детки, закончив МГИМО и другие элитные заведения, оказались за границей и насладились имеющимися там возможностями.
А дальше это вожделение (прошу читателя обратить внимание на важность вводимого мною слова!) расходилось кругами по различным слоям и стратам позднесоветского общества. Элита получала вожделенное в ходе пребывания за границей. Она создавала вожделение как субкультуру — и более того, субрелигию. И одновременно ввозила вожделенное, сакрализуя оное. Ввезенное можно было купить за советские рубли. Но для этого рублей надо было иметь очень много. Никакой, даже самый высококачественный труд, не мог обеспечить такого количества рублей. Обеспечить их могло только воровство, более или менее узаконенное.
Вожделение благословляло на воровство. И соединяло элиту, удовлетворяющую вожделение в ходе разного рода западных командировок, — и воров, удовлетворявших вожделение за счет приобретения того, что элита ввозила в страну. Зародившись в этом относительно узком слое, вожделение начинало гулять по нашим необъятным просторам, заражая своим вирусом Лимоновых и Леонидовых. От них заражались другие.
Моноидеологическая система проклинала врага, обладающего вожделенным, но не само это вожделенное и уж тем более не вожделение. Чем больше она проклинала врага, не проклиная то, чем он обладает, тем сильнее становился враг. Более того, если бы моноидеологическая система подавляла вожделение — мы бы жили в СССР. И не мы одни, а большая часть человечества. Но моноидеологическая система, разжигающая вожделение, — это, братцы, нечто чудовищное. Это супермонстр. И если хотите, это намного хуже, чем полиидеологическая система. Потому что полиидеологическая система может предполагать и такие модусы, которые могут подавлять вожделение. А моноидеологическая система либо подавляет вожделение, либо подавляет попытки хоть как-то этому вожделению противостоять.
Вывод: или нужна моноидеологическая система, подавляющая вожделение (и я-то считаю, что нужна именно она).
Или нужна система, которая хоть как-то будет подавлять вожделение. То есть система полиидеологическая.
С момента, когда моноидеологическая система стала разжигать вожделение, она становится самым чудовищным врагом человечества. Ну так она им и стала! И негоже все сводить к Леонидову, зная, что существовал Виктор Луи, или к Лимонову, зная, как гуляли в красной советской Москве иноземцы, и какие им оказывали услуги наши высокие и сверхвысокие деятельницы (а иногда и деятели) культуры.