Суворов – русский чудо-богатырь - страница 7

Александр Васильевич совершил стремительный марш-бросок по бездорожью. Не дав опомниться от такой скорости туркам и самому принцу, он повёл русско-австрийские войска в наступление. Сражение произошло возле городка Фокшаны. У турецкой армии не было никаких шансов уцелеть.

После битвы Александр Васильевич в письме к дочери шуточно описал этот бой: «Попировали мы с турками. Ай да ох! Как же мы потчевались! Играли, бросались большим свинцовым горохом да железными кеглями в твою голову величиной. У нас были такие длинные булавки, да ножницы кривые и прямые. Рука не попадайся, тотчас отрежут, и голову…»

С этих пор даже имя Суворова вызывало у турок страх.

Через несколько месяцев история почти повторилась. Снова зов о помощи от принца Кобурга, и вновь Суворов летит с войском по дурным дорогам на выручку. Только в этот раз силы неприятеля оказались намного больше. Сто тысяч турок против двадцати пяти тысяч русских и австрийцев!

– Турок всё же не столько, чтобы заслонить нам солнце, – хитро поглядев, сказал Александр Васильевич.

Он увидел главную ошибку турецкого великого визиря Юсуф-паши. Тот думал, что русские ещё далеко, и разделил свою армию на четыре лагеря. Суворов смелой и быстрой атакой разбил их по очереди, один за другим. Дело это было возле реки Рымник.

Принц Кобург перед сражением сомневался в успехе, предлагал обороняться, а не наступать.

– Помилуй Бог, – воскликнул в ответ Суворов, – зачем колоть тупым концом вместо острого?

Такая у Суворова была наука побеждать – только наступление, только вперёд. Восхищённые австрийцы так и прозвали его – Генерал Вперёд. О русских солдатах они тоже отзывались с удивлением и восторгом: «Нет меры их повиновению, верности, решимости и храбрости. Они стоят как стена, и всё должно пасть перед ними».

Юсуф-паше не помогло даже то, что он приказал стрелять из пушек по своим отступающим солдатам. Он хотел остановить их, но турецким воинам, бегущим с поля боя, это не прибавило храбрости. А ведь ещё накануне они были уверены, что победят. Великий визирь заранее велел заготовить тысячи цепей, чтобы заковывать в них пленных врагов. После бегства турок эти цепи нашли в их брошенных лагерях.

За столь славную победу императрица Екатерина пожаловала Суворову титул графа Рымникского.

Самой сильной турецкой крепостью на Дунае был Измаил. Русские войска уже несколько месяцев тщетно осаждали его. Генералы надеялись, что турки сами сдадутся. Но вот настала зима, а тридцатипятитысячная султанская армия, сидевшая в крепости, и не думала покоряться. Русские военачальники решили отступить от непреклонного Измаила.

И тогда фельдмаршал Потёмкин послал к Измаилу Суворова. Александр Васильевич без промедления прискакал к крепости и тут же приказал отступающим войскам поворачивать назад. Появление прославленного полководца ободрило всех.

– Штурм! Будет, братцы, штурм, раз прилетел сам Суворов! – радовались солдаты.

Первым делом новый командующий осмотрел крепость. Она была сильна и казалась неприступной. Окружена рвами до десяти метров глубиной, опоясана крутыми земляными валами, одета в броню высоких стен. Но Суворова всё это не могло остановить.

Он велел построить полки и произнёс короткое, вдохновляющее слово:

– Валы Измаила высоки, рвы глубоки, а всё-таки нам надо его взять. Бог дарует нам Свою помощь. Слушай мой приказ, чудо-богатыри: сегодня молиться, завтра учиться, послезавтра – штурм!

Но всё же на ученье ушло немного больше – неделя. В степи, подальше от крепости и турецких глаз, Александр Васильевич велел выкопать такие же рвы, насыпать огромные валы. Там-то солдаты и учились одолевать эти препятствия, вооружившись длинными штурмовыми лестницами.

– Шибко, скоро, пара за парой лезь! – бодро наставлял их Суворов. – Коротка лестница? Штык в вал, лезь по нему, другой, третий. Товарищ товарища обороняй! Став на вал, опрокидывай штыком неприятеля – и мгновенно стройся за валом. Бить и гнать врага штыком! Работать быстро, скоро, храбро, по-русски!

В Измаил тем временем отправились гонцы. Суворов предлагал туркам сдать крепость: «Двадцать четыре часа на размышление – воля. Первый мой выстрел – уже неволя. Штурм – смерть». В ответ он получил гордый отказ.