Светильник, зажженный в полночь, и другие пьесы - страница 12

^{>Взрыв восклицаний: «Правильно!», «Требую слова!», «Тише!» «Нет, он не прав», «Дайте договорить!», «Председатель!» «Как вы смеете…»}

ФАБРИЦИУС. Председатель, я требую слова!

САГРЕДО. Я еще не кончил.

ФАБРИЦИУС. Призвать его к порядку!

САГРЕДО. Почему церковь ничего не хочет знать? Потому что признать истинный смысл изобретения телескопа — значит покончить с опошлением…

ФАБРИЦИУС. С опошлением?.. Нет, вы слышите?

САГРЕДО…покончить с опошлением католицизма. С поклонением чудесам и мощам, подкупом бога и Иисуса горящими свечками и золотой рухлядью.

^{>Речь Сагредо прерывается криками: «Я протестую!», «Молчать!», «Тише!», «Пусть говорит!», но он продолжает свое.}

Это значит вымести прочь весь этот мусор унизительных предрассудков. А на их место поставить новые идеи, согласные человеческому достоинству.

^{>Снова взрыв восклицаний: «Все это станет известно кардиналу Беллармино!», «Слушайте!», «Это богохульство!», «Он еще не кончил!..» Сагредо не обращает внимания.}

Но кому доверить эту благородную задачу? Нашим теперешним правителям? Им же выгодно насаждать невежество…

^{>Собрание стало неуправляемым, кричат все разом.}

ЧЛЕНЫ АКАДЕМИИ:

Призвать его к порядку!

Тише!

Господин председатель!..

Спокойнее, ради Бога.

Не по существу!

Что он сказал?

Он еще не кончил.

Слушайте, слушайте!

Председатель!

Да кто он такой?

Негодяй!

Он прав!

Дайте ему закончить!

Надо выслушать.

Я протестую!

Это кощунство!

Как вы смеете!

Мы же ученые, а не какой-то сброд!

^{>Шум и гам. Где-то звонят к вечерней мессе. В зале моментально стихает. Все, кроме Сагредо, крестятся и шепчут слова молитвы. Тишина, нарушаемая звоном колоколов.}

САГРЕДО. Я не буду молиться!

КАРДИНАЛ БАРБЕРИНИ (он не участвовал в споре, но пристально наблюдал. Обращаясь к Сагредо). Вы прямо на наших глазах становитесь протестантом.

^{>Сагредо едва сдерживается от ярости. Звон колоколов. Все, включая Галилея и Чези, склонили головы в молитве.}

САГРЕДО. Вопрос ясен. Миром будет править либо разум, либо приказ. То и другое совместить нельзя. Война объявлена.

^{>Монастырь Сан-Маттео в Арчетри близ Флоренции. За столом Галилей, Джеппе, Полиссена — теперь сестра Мария Челесте. День клонится к вечеру. Небо в отсветах заката. Галилей кончает есть, кладет ложку и отодвигает тарелку.}

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Пожалуйста, доешь айву. Я специально для тебя пекла.

ГАЛИЛЕЙ. Я сыт.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Нужно доесть. Это полезно.

ГАЛИЛЕЙ (послушно). Хорошо, сестра. (Откусывает еще кусочек).

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. На мне теперь монастырская аптечка. Сама приготовила тебе лекарства.

^{>Уходит. Галилей быстро подвигает Джеппе недоеденную айву. Тот вмиг глотает ее. Возвращается Мария Челесте с двумя склянками.}

Вот это — в большой склянке, с сигнатурой — принимать за завтраком. Приготовлено из сушеного инжира, грецкого ореха, руты и соли, и все это замешано на меду. (Галилей строит гримасу). Принимать каждое утро. Это…

ГАЛИЛЕЙ. …очень полезно. Знаю-знаю.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. А в маленькой склянке, без сигнатуры — мазь для растирания суставов.

ГАЛИЛЕЙ. Без сигнатуры — внутрь, с сигнатурой — наружное. Джеппе, возьми эти чудодейственные снадобья. Смотри, чтобы я принимал их каждый божий день.

ДЖЕППЕ (держит в руках по склянке, энергично кивает, намеренно повторяя оговорку Галилея). Это — внутрь, это — снаружи.

^{>От души смеются над шуткой.}

ГАЛИЛЕЙ (посерьезнев). Ты получила мою записку?

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Еще утром. Кардинал Барберини избран новым папой — это хорошо, отец?

ГАЛИЛЕЙ (восторженно). Для науки занимается новый день!

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Ты в самом деле хочешь поехать к нему?

ГАЛИЛЕЙ. Конечно. Он мой старый друг. Помнишь оду, которую он сочинил в мою честь?

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ (декламирует).

^{>Джеппе весело подхватывает две последние строки, Галилей — самую последнюю. Смеются.}

Ты когда собираешься ехать, отец?

ГАЛИЛЕЙ. Завтра же и отправлюсь… если только ты закончила переписывать.

МАРИЯ ЧЕЛЕСТЕ. Да, закончила, ты же знаешь.

^{>Уходит, тут же возвращается с рукописью.}

ГАЛИЛЕЙ. А ну-ка, Джеппе, вытаскивай!