При этих словах, он вдруг замолчал, склонил голову на, грудь и как будто прислушивался к шуму, которого я не слыхал. Наконец, выпрямившись и подняв глаза, он повторил стихи епископа Чичестерского:
«Жди меня там! Я непременно соединюсь с тобою в глубине этой впадистой долины…»
Потом через минуту, побежденный, без сомнения, силою вина, выпитого им, он упал на диван. Быстрые шаги раздались на лестнице, и кто-то сильно постучался в дверь. Я поспешил туда, чтобы не допустить потревожить моего хозяина, когда паж маркизы Афродиты бросился в залу, крича прерывающимся голосом:
– Моя госпожа… моя любезная госпожа… отравилась! Она отравилась! О, моя прекрасная, моя добрая госпожа!
Я побежал в волнении к дивану, чтобы разбудить спящего и сообщить ему роковое известие. Но члены его окостенели, губы были сини… смерть оледенила глаза, недавно столь блестящие…
С ужасом шатаясь, отступил я к серебряному столу; рука моя встретила почерневший разбитый кубок, и я понял тогда всю ужасную истину…