Свидетельство - страница 61

Придя домой, Ласло Саларди вынул из кармана пистолетный магазин. Он был пуст.

Был поздний вечер. Впереди — снова ночь. Черная, холодная, как застенок. А может, прав все-таки Пал Хайду?.. И они лишь бездумно играют своими головами? Но ведь это наш долг… А магазин пуст…

Словно клыки овчарки, сомкнулись на шее фашистского волка, облюбовавшего себе под логово Будапешт, клещи начавшегося с двух сторон советского наступления. Части 2-го Украинского фронта, продвигаясь с севера и освободив от фашистов Верхнюю Венгрию, достигли Ваца. Отсюда левый фланг фронта круто повернул на юг. Войска переправились через Дунай, заняли остров Сентэндре и стали подходить все ближе и ближе к Пешту. Армии правого фланга фронта рвались к городкам Соб и Лева. Одновременно силы 3-го Украинского фронта неожиданным, как толчок в грудь, ударом разорвали оборону немцев на участке фронта в сто километров между озерами Балатон и Веленце. Фашисты теперь уже без всякого плана, в полной растерянности, перебрасывали с одного фронта на другой так называемые «отборные» танковые дивизии СС. Сила у них еще была, о чем свидетельствовали их беспрерывные контратаки. Но это уже была сила рефлекторно сокращающейся мышцы, не более. Кое-где немцам удавалось потеснить советские войска, но прорвать фронт они не смогли ни разу. Немцам не удалось задержаться дольше двух дней ни на одном из своих опорных рубежей на Средне — Венгерской возвышенности. В горах Матры и Бюкка, с их узкими долинами, непроходимыми лесами, где у немцев было множество наблюдательных пунктов, очень часто случалось, что целые советские соединения, пройдя штольнями старых, заброшенных шахт, оказывались глубоко в тылу противника. Группки советской пехоты с двумя-тремя пулеметами нередко обращали в бегство во много раз превосходящие силы немцев. Аванпосты 2-го Украинского фронта, наступавшего от Ваца, первыми достигли окраин венгерской столицы — в районе Уйпешта. Немцы и нилашисты поспешили сконцентрировать здесь свои силы И на несколько недель между Уйпештом и Медером, прямо через дома и огороды пролегла стабильная линия фронта.

Один из нилашистских вожаков, некий Ваго, произнес по радио пылкую речь: «Мы будем защищать город до последнего патрона. Каждый дом — крепость, каждое окно — амбразура! Будапешт станет венгерским Сталинградом! Будапештцам выпала великая честь: этот город станет поворотным пунктом всей войны! Отсюда объединенные немецко-венгерские войска перейдут в великое контрнаступление и будут вести его до полного уничтожения коммунизма».

А на другой день Ваго сбежал из Будапешта, возложив все функции командования на педикюрщика из городских бань «Геллерт-Фюрдё».

Когда-то арестованных по политическим, воинским и «обычным» уголовным преступлениям помещали в двухсотую полицейскую камеру на улице Марко или в тюрьму на проспекте Маргит. Теперь целые районы города были превращены в тюрьмы, и почти на каждой улице имелось здание, в котором какой-нибудь орган нилашистской власти содержал под стражей десятки, сотни, тысячи людей, обвинявшихся в уголовных преступлениях. Иных, кроме уголовных, преступлений теперь уже и не существовало.

Внутреннюю часть VII района обнесли высоким забором, и в созданное таким путем в нескольких ветхих кварталах гетто согнали всех еще уцелевших евреев — около ста тысяч человек. Швабскую горку оккупировало гестапо, на Солнечной расположились следственные органы венгерской политической полиции. Одна лишь военная прокуратура заняла две бывшие казармы. А Домов нилашистов, где, как правило, бок о бок размещались партийная организация и тюрьма, нельзя было и перечесть.

Нилашистские сыщики а каждый член партии Салаши и каждый сочувствующий был сыщиком — охотились в основном за скрывающимися евреями. И грабили их — открыто, без всякого зазрения совести.

Военные прокуратуры тоже грабили, хотя и не так явно, — вымогали; они скопом «рассматривали» дела о дезертирстве и тут же, в любой час дня и ночи, приводили в исполнение только что вынесенные смертные приговоры.

Палачи группы Петера Хайна особое предпочтение оказывали золоту, коврам, произведениям искусства. Между прочим, именно его группа «размотала» дело подпольной, организации Байчи-Жилинского