Своя земля - страница 18

— Засомневался, значит.

— Да ведь как сказать? Мы, мужики, тоже вроде баб, — услышим что, промеж себя пересудачим. Либо у лектора, мол, какая промашка насчет сроков вышла, либо мы, тумаки, не поняли, чего надо ждать.

— Ну, а теперь? — заинтересованно спросил Николай Устинович.

— Теперь? Теперь много способнее стало, — совсем простодушно проговорил старик и посмеялся с довольством. — Поворот в жизни такой, что вроде бы износу в себе не замечаю. И завлекательно, конечно, взглянуть, как оно дальше будет, к чему придем. У нас, стариков, тоже интерес обнаружился, от радио и палкой не отпугнешь.

— Выходит, не поверили вы лектору, — сказал Червенцов с мимолетной усмешкой.

— Как не поверили! — возразил Аверьян Романович. — Очень даже поверили. Русский человек доверчиво живет. Ты покажи, что хорошо, мне и понравится, только чтоб интерес у меня был, без интереса никак нельзя.

В калитку быстро вошла Анастасия Петровна, на ходу отряхивая ладонями подол платья. Налет пыли покрыл ее с головы до ног, брови сделались мохнатыми, пушистыми, вокруг глаз будто темные ободки. Опираясь рукой о перила крыльца, она сбросила с голой ноги тапочку, вытряхнула из нее пыль, окинула другую.

— Задержалась я, а вы тут, наверное, голодные и скучаете, — весело заговорила она. — Минутку обождите, я соберу что-нибудь покушать…

От нее так и пахнуло на Червенцова чем-то очень домашним, уютным, словно и в самом деле здесь был его дом и вот он сидит на чисто вымытом крылечке, наслаждаясь теплом и тишиной летнего вечера. Тряхнув головой, он сказал:

— О нас не заботься, все равно Артемки нет, где-то застрял сынок. Лучше посиди-ка с нами, отдохни, послушай, что Аверьян Романыч рассказывает.

— Я сейчас, только умоюсь и платье сменю, вся запылилась в дороге.

Через несколько минут она снова появилась на крыльце, уже в другом платье, посвежевшая от воды. Радуясь ее присутствию, Николай Устинович подвинулся на порожке, чтобы она могла сесть между ним и Харитоновым. Анастасия Петровна как бы не заметила этого движения и уселась на краю крыльца, повыше старика.

— Там такая пылища, страсть, — сказала она, касаясь ладонями своих полыхающих щек, и смешливо сморщила губы. — Модница наша, Клавдюшка Кичигина, в крепдешин разрядилась, а теперь чуть не плачет, платье жалеет, как бы не сгубила.

— В район ездила? — спросил Харитонов.

— Туда, Аверьян Романыч, в район. На партийном активе была.

— Чего там решали?

— Многое, сразу не перескажешь. Будут птицефабрику у нас строить, на двадцать тысяч кур.

Старик неодобрительно хмыкнул.

— Значит, под корень должность мою ликвидируют.

— Это почему же под корень? — удивилась Анастасия Петровна. — Ты-то при чем тут?

— Куры всех коней поедят, вот почему, — угрюмо сказал Харитонов. — Взяли моду курей мясом кормить, будто львы они, и коней под нож пустили: они, мол, себя не оправдывают. Кто же вас хозяевами назовет! Ну, а переведем коней, чем птицу ублажать будете, за коров приметесь, али как?

— Ты уж скажешь!

— А не правда?! — с торжествующим, укором воскликнул Харитонов. — Сколько коней свели, ты не считала? Что месяц, то голова, а то и две. И все на птичник пошли, ненасытной этой птице.

— Остынь, Аверьян Романыч, что ты напраслину говоришь! — возмутилась Анастасия Петровна. — Умные люди советуют животную пищу курам давать, а с бойни отходов не навозишься, сам понимаешь. Вот и резали коней, да каких резали? Плохих, тощих, от них и толку не было. Что зря говорить об этом.

— Какое слово — тощих, а! — заволновался-Аверьян Романович. — Да откуда им в теле быть? Кормим чем попадя, травой да соломой, а с соломы какая сила, набьет брюхо, как мешок травяной, где тут силе набраться… Послушай, Николай Устиныч, что они попридумали. Объявили у нас травопольную борьбу и начисто вывели овес, хотя бы для смеху гектаров десять посеяли. От него, мол, никакого прибытку, мало этих самых кормовых единиц. Лишили коней овса, они и запах его забыли. Сенца и то не вволю даем, одной соломой годуем. Скоро совсем как шкилеты поделаются. Какой же это порядок! Что в малом, что в большом хозяйстве без коня как без рук, а у нас к лошадям нет интересу…