Сын бомбардира - страница 13
Глаша Куделинекая — двенадцать лет, круглая сирота, стирала бельё на Камчатском люнете, собирала свинец для отливки пуль, смертельно ранена в третью бомбардировку города.
Дмитрий Куделинский — четырнадцать лет, круглый сирота, отличился при сборе пуль на Камчатском люнете, за что контр–адмирал Истомин В. И., руководитель обороны Малахова кургана и прилегающих редутов, наградил его золотой пятирублёвкой. Во время одной из вылазок; попал в плен к французам, бежав, захватил важные документы, отмечен наградами.
Владимир Курилов – тринадцать лет, участник ночных вылазок; попал в плен к французам, бежал, захватил важные документы, отмечен наградами.
Дмитрий Фарасюк — четырнадцать лет, юнга Черноморского флота, служил сигнальщиком береговой батареи, удостоен медали «За храбрость».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
С Нового года вестового Николку Пищенко стали всё чаще отпускать к мортирам. Вот и сегодня с разрешения Забудского он возится у отцовской пушки.
— Главное — пыж загнать потуже, чтоб никаких зазоров, — поясняет Пищенко–старший. — Как зазор прорвёт — считай, не долетела.
— Батя, а ежели ствол не пробанивать — чего тогда будет?
— Приварит ядрышко. Да ещё, гляди, ствол разворотит. Ну–тка, командуй теперь наводку. Прямо вон по тому валу!
Колька прищуривает глаз и, глядя вперёд, отдаёт команды:
— Поддать вверх! Так, так… Чуток ниже. Воротить резче! Стоп!
Тимофей проверяет наводку и даёт новое указание. Он радуется, что у мальчишки меткий глаз.
— Вырастешь, в артиллерию служить пойдёшь. А потому пушку знать надобно почище своего ранца!
И вновь принимается растолковывать Николке, как получше проткнуть картуз — мешочек с порохом, отчего бомбу «на стропке держат»[9] и как часто надобно менять запальную трубку.
— Вот Ванюша Нода мудро придумал про нарезные трубки. Пока ещё кондукторы наши обмеркуют! А тут мы нарезные запальники вставляем — оно и легче теперь, и время сокращает.
— Дяде Ивану самоличную похвалу генерала Тотлебена передать велели, и на 100 рублей серебром представлен, — сказал Колька, проворно опуская в ствол заряд.
— Всё-то ты нонче знаешь, как при начальстве обосновался.. Ну–тка, теперь — пыж! — заторопил отец. — Сворачивай живее! Молодцом! Прибойник не криви! Так!
Из-за соседнего орудия послышался голос:
— Николка, к тебе гостья заявилась!
К батарее подходила Алёнка — Голубоглазка, как все её называли.
Колька на секунду растерялся, «И чего это решили, будто она ко мне!»
— На, протри руки, — отец протянул сыну ветошь и пошёл к землянке.
Девочка поднялась к орудиям.
— Николка, — подтолкнул мальчугана подошедший Иван Нода, — выходи встречать!
Алёнка смутилась.
— Меня маманя к вам послала. Узнать, не надо ли чего по домашности: сварить али поштопать.
— Ну, тогда извиняюсь, — матрос шутливо поклонился и, взяв девочку за руку, отвёл её к камням, застланным парусиной. — Покорнейше просим Голубоглазку присаживаться!.. Бельишко принесла, должно быть? — спросил Нода.
— Да, вот тута, в корзине! — спохватилась Алёнка.
Нода поднял ношу. Сказал серьёзно:
— Антонине Саввишне, матушке своей, кланяйся за ласку. Работы в госпитале у неё, знамо, и без нас вдосталь, а вот же — уважила.
Взял корзину и понёс её к батарейцам. Они остались вдвоём — Алёна и Николка. Рядом послышалась песня:
— Послухай, Алёнка, это дядя Иван поёт.
Голос Ноды продолжал:
— Сложил эту песню, — шёпотом объяснял Николка, — поручик один. На прошлой неделе они к Григорию Николаевичу наведывались. Толстым зовут. Граф он самый настоящий, а вот доброй души и весёлый.
Дети подошли к певцу. Нода подмигнул им и ещё с большим азартом подхватил очередной куплет: