Сын парижанина - страница 31
— Пожинал плоды своего усердия. Я, видишь ли, успешно окончил первый курс художественно-промышленного училища. Между прочим, меня туда приняли раньше положенного — все мои сокурсники старше. В награду отец отправил меня в путешествие вокруг шарика, о чем я мечтал с детства. Маршрут наметили такой: Марсель, Порт-Саид, Аден, Коломбо, Сингапур, Батавия, Кинг-Джордж-Саунд, Мельбурн, Гавайские острова, Сан-Франциско, Лос-Анджелес, Сан-Антонио, Новый Орлеан, Вашингтон, Нью-Йорк и Гавр![88] Круговой билет стоит безделицу — три тысячи триста сорок франков в первом классе — и действителен целый год. У отца в моем возрасте не было ничего подобного, так что мне повезло. А на полдороге я сделал вместе с тобой не включенную в программу остановку, и, ей-богу, несмотря ни на что, путешествие получается занимательным!
— Лишь бы не заехать слишком далеко!
— Не дрейфь! Пусть все идет само собой, а там будь что будет!
Болтая так без умолку, они пустили лошадей размашистой рысью и проехали уже порядочное расстояние. Хорошо тренированные лошади отлично слушались новых всадников. Если бы не страдания Мериноса из-за обожженных ног, путешественники, гордые как капитаны, свободные, как школьники на каникулах, были бы совершенно счастливы.
Но вот животные стали тяжело дышать, и молодые люди пустили их шагом. До сих пор Тотор и Меринос не успели осмотреть вьюков на седлах черных полицейских. А теперь они обнаружили там сухари, вяленое мясо, табак, соль, сахар, немного виски, прессованное сено для лошадей, — словом, запас дней на пять.
— Вот это да! — восхитился Тотор, хрустя сухарем.
— Великолепно! — подтвердил янки, обкусывая пластину мяса.
— Глоток виски, и наши бедные желудки совсем придут в порядок.
Лошади внезапно остановились и шарахнулись в сторону.
Занятые разговором и едой всадники ничего не заметили, как вдруг Тотор вскрикнул:
— Что это такое?
На тропе, по которой шли лошади, лежало что-то отливавшее металлическим, сероватым блеском.
— Надо взглянуть, — сказал Тотор, соскакивая на землю и передавая свой повод Мериносу.
Парижанин поднял большое оловянное блюдо со слегка закругленным дном. Повертев его в руках, он сказал:
— Мне кажется, это одно из корытец, в которых золотоискатели промывают золотоносную почву. Но вот странность!
— А что?
— Тут слова. Похоже, что царапали ножом.
— Прочти.
— Трудно, — заметил Тотор, — буквы неразборчивы. Погоди-ка… ах, вижу: «Жертвы бушрейнджеров… грозит смерть… Помогите несчастным…» Все, больше не могу разобрать.
— Что это за бушрейнджеры?.. Ты знаешь что-нибудь о них, Тотор?
— Да, понаслышке. Отец в бытность свою в Австралии имел дело с этим обществом…
— Обществом?
— Да! Союз что надо! Эти австралийские бушрейнджеры — разбойники, бродяги, которые обирают население буша.
— Так вот к какому союзу хотели причислить нас во что бы то ни стало мистер Пять и мистер Шесть?
— Именно!
— Послушай-ка, — сказал Меринос. — Может быть, буквы «Б. Р.», вырезанные над повешенным, — сокращение слова «бушрейнджеры»?
— И вместе со звездой составляют знак, эмблему этого собрания негодяев? Думаю, ты прав. Но довольно, не могу же я вечно торчать здесь с этим блюдом! Пусть себе лежит, где лежало, а я сяду в седло. Рысью, марш!
Заинтригованные надписью, слегка обеспокоенные, друзья снова пустились вперед. И теперь уже не останавливались до самого заката.
— Слушай, я больше не могу, — сказал наконец Меринос. — И лошади спотыкаются на каждом шагу, давай остановимся.
Всадники подъехали к лесу, который давно синел на горизонте.
— Вероятно, мы отмахали громадное расстояние, — заметил Тотор. — Пора дать отдых скакунам, да и сами поужинаем, поспим.
К седлам были привязаны ремни. Воспользовавшись ими, молодые люди стреножили лошадей. Затем расседлали их и пустили пастись.
Почву покрывал толстый ковер «синей травы», которую тотчас же принялись жадно поедать животные. А их новые хозяева устроились у подножия гигантского дерева и с наслаждением растянулись на траве.
Меринос снял обувь и с удовольствием заметил, что несмотря на отсутствие лечения, а может быть, именно поэтому, его ногам не стало хуже.