Табула раса - страница 27
Коридор к Пристанищу точно растянулся на добрую сотню лиг.
— Что должны были сделать маги по его приказу? — девчонка что-то невнятно пробормотала себе под нос. — Сигюн, что должны были сделать маги и ты?
Синий огонек выписал очередной пируэт, едва не задел пламя факела. Карие глаза виновато посмотрели на нее.
— Вывести жителей из столицы и полностью заблокировать город, — Сигюн вздрогнула. — Но не все успели уйти до того, как защитный купол перестал поддаваться чарам.
И достопочтенные леди, и их до смерти перепуганные отпрыски, они… Сиф нахмурилась.
— Сколько успели?
— Не больше сотни, — произнесла Сигюн и удрученно добавила: — стражи первыми ушли.
— Н-да, «ушли», — скривилась Сиф. Подло сбежали, наплевав на клятву. Мерзавцы! Разительное отличие в поведении солдат не могло не выводить из себя: привычные для нее золотые плащи скорее погибли бы от рук неприятеля, нежели бросили Асгард. — Но какова была твоя задача во всем этом?
— Вы, — Сигюн зарделась и поспешно опустила голову. — Я должна была позаботиться о вас. Локи приказал…
Вот ведь герой недоделанный! Даже такой вариант просчитал. И девчонка из-за нее теперь погибнет.
Проклятье!
Низкие потолки, нечитаемые рунические символы на стенах и тошнотворно-сладкий запах на подходе к магическому заграждению Пристанища. Это как-то нелогично — буквально все: и сны, и явь, и даже советы от окружающих, — кричат о том, что приближаться к Тьме не стоит, но в то же время Тьма… Хотя, возможно, это не подсказки, а очередной обман, и нужно просто следовать за путеводным огоньком.
Идти за огоньком, ведущим в никуда. Фандрал. Не существо, а тот, кто столько лет сражался за нее, и в конечном итоге…
Слова, странные слова мечника над телом ее отца застучали в голове крохотными молоточками.
«…И слышать звон, прощаясь навсегда с тем миром, где ты жил, любил и был убит».
Она уперлась рукой о кладку. Шар ударился об острый камень и выпустил синюю искорку.
Погребальные огоньки?
Нет. Невозможно!
Свет от факелов создавал причудливые тени. Шрам на шее Сигюн тянулся от правого уха и до левой ключицы, как и у Всеотца из ее «видения». Рубящий удар огромной силы, после которого Сигюн навряд ли осталась в живых.
Виски пронзило болью, но Сиф лишь крепче стиснула зубы.
Это не может быть правдой. Весь этот искаженный мир — последствия открытого тессеракта, не более того!
Сиф потерла переносицу.
Конечно. И Всеотец из последних сил не начертал руны царства Хель.
Сигюн помрачнела: стена не поддавалась, не шла рябью, как в прошлый раз после прикосновения мерцающего шара.
— Этот шрам у тебя на шее. Как ты выжила, девочка?
Сигюн проигнорировала ее вопрос, приблизилась к стене и принялась снимать повязку с ладони.
— Скажи мне, Сигюн, как давно ты перестала слышать хельхеймские колокольчики?
— А сейчас это важно?
Прямая спина, плавный поворот шеи, полуулыбка и полный презрения тон никак не вязались с образом покорной, испуганной девочки. Сигюн прочертила пару линий и изо всех сил ударила по камням.
Все время это было у нее перед глазами. Исковерканные руны, пустые книги, холод, чужие звезды, незнакомые горожане, и даже стражники, хотя каждого из них Сиф знала в лицо после учебки.
И треклятые колокольчики, что предупреждают еще живого путника о скором прибытии в Хельхейм.
Меч в руке завибрировал, стоило ей направить острие на Сигюн.
— Что такое «табула раса»?
Девчонка смерила ее взглядом, сделала шаг вперед и скрылась в убежище.
— Да чтоб тебя!
Защитное заклинание неприятно покалывало кожу. В скобах ярко горели факелы, но от высоких резных дверей мало что осталось: мраморный пол устлали мелкие щепки.
Белые лепестки летели вниз из-под звездного свода. Сигюн лежала неподалеку от увитой цветущим плющом арки: посеревшие глаза на бескровном лице, разметавшиеся огненно-рыжие локоны и вывернутая под неестественным углом голова.
— Сиф? — ее сердце вздрогнуло — Локи хмурый, чуть взъерошенный, в окровавленной рубахе и с мечом. — Почему ты здесь?..
В зеленых глазах плескался неподдельный испуг за нее, и ей так не хотелось верить, что вся эта забота была напускной. Голова раскалывалась, каждый вдох отдавался острой резью.